Гладиатор засмеялся:
— Как сказать! В моих глазах — нет. Мир должен принадлежать юным и прекрасным. Лишь такой мир достоин любви. Старость и уродство отравляют сердце. Чего хочет от последнего гладиатора госпожа директор Управления?
— Просто поговорить с тобой.
— Просто поговорить… Поистине роскошь, которую может позволить себе далеко не каждый. О чем?
— Не знаю. Я должна определить твою дальнейшую судьбу.
— Победители пытаются придумать кару, достойную побежденного?
— Можно сказать и так.
Керл широко улыбнулся. Зубы его были белы, но парочка нижних отсутствовала. Так бывает, если ударить рукоятью излучателя или другим, не менее твердым предметом.
— Смерть. Это лучшее, чего можно желать в моем положении. Смерть, но сначала бутылочку хорошего выдержанного вина и красотку! Самую прекрасную девушку, какую только можно вообразить!
Гладиатор плотоядно облизнулся, заставив Шеву засмеяться. Неожиданно она ощутила ту легкость, которая приходила к ней лишь в разговорах с редкими людьми. Столь же легко она чувствовала себя рядом с Арктуром или Броером. Или пройдохой Коэнсеном, превратившимся в жалкого старика.
— Ничего не имею против бутылки вина. Но что касается красотки…
— Непременно! Не-пре-мен-но! — по слогам повторил узник. — Она не останется внакладе, поверь, я не разочарую ее.
— Верю! — продолжая улыбаться, сказала Шева.
— Такую, как ты! — прибавил Керл.
Охотница стерла улыбку:
— А вот с этим проблема. Я не числюсь в разряде красоток.
— Жаль. — Лицо Керла обрело серьезность, пожалуй, даже жесткость. — Ты бы мне подошла. Нечасто встречаешь подобных женщин.
— Спасибо! — поблагодарила Шева.
— Это не комплимент, а констатация факта.
Шева усмехнулась, чувствуя, что усмешка вышла натянутой.
— Все равно спасибо. Я учту твою просьбу. Но сначала ответь мне на пару вопросов.
— Спрашивай. — Керл положил на стол руки — самое опасное оружие, какое только мог вообразить обитатель Системы.
— Почему ты делал это?
— Сражался?
— Да.
— По нескольким причинам. Деньги — но это не главное. Сила. Приятно ощущать свою силу и знать, что нет никого, кто мог бы противостоять тебе. Несомненно, слава. Трудно избежать соблазна медных труб. Азарт. Это игра — самая сладкая игра, какую только можно вообразить. Игра со смертью! Когда ты видишь смерть, чувствуешь ее дыхание, кровь буквально вскипает от адреналина, обостряя все чувства. Это подобно взрыву, заставляющему распуститься душу, порождающему невиданные ощущения, настолько яркие, что невозможно описать их. Это слаще, чем доза самого чистого номуна с плантаций Лербены. Ощущение раскрывающегося сердца, когда вдруг распускается цветок, каждый из лепестков которого напоен своим чувством. Отвага, опасность, страх, дерзание, ненависть… Сладкое, горькое, соленое, кислое, пряное… Алое, оранжевое, черное, багровое, изумрудное, бирюзовое… Звезда, трава, море, магма, родник, снежная шапка, рык тигра… Ты раскрываешься, разрываешь границы самого себя, сливаясь с бесконечностью мира, тебя окружающего. Это самое восхитительное чувство, какое только способен испытать человек.
— Но разве его дает лишь смерть?
Узник задумался:
— Не знаю. Но смерть непременно должна быть рядом. Без ее дыхания краски будут неярки.
— А любовь?
— Что любовь?
— Где место любви?
Керл отвел взор:
— Не знаю.
— А власть? — спросила Шева. — Тебя не прельщала власть?
— Нет, это единственное, что меня никогда не прельщало. А кроме того, распоряжаясь своей и чужими жизнями, я был всевластен. Я не нуждался во власти в том виде, в каком ее вожделеют другие.
— А любовь?
Гладиатор грозно свел брови:
— Я же сказал: не знаю.
— А по-моему, ты просто не хочешь сказать!
— Пусть даже так! Что из того?
— Ничего. Это твое право. Молчать — одно из немногих оставшихся у тебя прав. Я ознакомилась с твоим досье. В свое время тебя победила женщина-киборг по имени Немма. — Керл нехотя кивнул. — Я поняла, что ты просто не захотел убить ее? — Глаза Керла сверкнули, лицо же осталось бесстрастным. — Потому ты и не хочешь говорить о любви.
Шева задумчиво подперла подбородок ладонью.
— Это мое дело — почему не хочу.
— Правильно. — Охотница улыбнулась гладиатору. — Я понимаю тебя. Трудно любить. Еще трудней любить, теряя. Когда теряешь любовь, теряешь и способность развернуть свою душу подобно цветку, обернувшемуся лепестками к солнцу. И замыкаешься в клетке, именуемой сознанием. Становишься черным карликом, утратившим радостное ощущение жизни.