Небесные светила пришли в движение. Остророгий месяц плавно покачивался, звезды неторопливо менялись местами. Созвездие Малой Медведицы приняло причудливые очертания птичьей фигуры. Волопас обратился в Вола. Потом созвездия завели хоровод, меняясь местами. Месяц также завертелся юлой и стал походить на искрящийся диск. То там, то здесь рождались огненные кометы и вспыхивали новые звезды. Сила, гигантская сила изливалась в небо с земли, сила, исходящая от существа, которое не могло ею обладать. Это противоречило здравому смыслу, и Пауль на всякий случай зажмурил глаза, чтобы через мгновение открыть их вновь. Звезды по-прежнему перемещались по небу, подгоняемые аккордами неслышной мелодии; месяц извивался в танце.
А потом человек опустил голову, и все кончилось. Звезды завершили свой фантасмагорический хоровод. Месяц спрятал щербатый лик за кисеею облаков. Словно невидимая могучая рука набросила на небо гигантский занавес.
И едва на землю сошла полночная тьма, как со стены, окружавшей Обитель, кто-то тихонько спрыгнул. Не примеченный привратным стражем, человек этот юркнул в простирающийся с западной стороны Обители овраг, густо поросший колючими кустами, и растворился в них.
И в тот же миг месяц появился вновь, залив мертвенным светом горы, каменистое плато и безбрежную пустыню Мертвого моря. Месяц появился вновь, но было поздно.
Было поздно…
Пауль был не единственным свидетелем чудесного зрелища. Его видели книжники в Иерусалиме и астрономы в Александрии. Его видели кормчие, сверявшие по звездам курс корабля, его видели воины, стоявшие на постах вдоль дремучих германских лесов. Предсказатели в ужасе предвещали ужасные бедствия, опасливые ростовщики спешили укрыть золото в глубоких подвалах, поэты восторгались сверкающей феерией. Видела диковинную пляску звезд и Шева, которую ночь застала в пути.
Сразу после свидания с Хананом Шева покинула Иерусалим и отправилась в то место, куда ткнул на карте желтый ноготь священника. На этот раз она благоразумно избрала в спутники коня, более быстрого и куда более послушного, чем осел. Одновременно Охотница позаботилась о том, чтобы путешествовать с удобствами, благо местный стиль одежды позволял это сделать. Она натянула на себя комбинезон-кондиционер, поверх которого набросила широкий и длинный хитон. Голову и лицо укрыл платок, а каждую ногу облек сапожок, какие надевали в холодную погоду богатые иудеи. Чтобы выглядеть повнушительней, Шева привесила к поясу короткий римский меч, который, по ее замыслу, должен был отпугнуть разбойников, для непугливых был припасен излучатель, чья тяжелая рубчатая рукоять покоилась под левым локтем Охотницы.
Солнце уже клонилось к закату, когда всадница миновала городские ворота. Через несколько часов пути она достигла Иерихона, разрушенного некогда, как известно, божьим соизволением и ревом военных труб. От Иерихона Шева повернула на юг и вскоре выбралась на дорогу, выведшую ее к Иордану. Теперь сбиться с пути было невозможно, ибо Иордан выводил к Мертвому морю, а отмеченное Хананом место находилось на его северо-западной оконечности, в десяти милях от устья. Здесь, неподалеку от устья, Охотница и решила остановиться на ночь. Отсюда она наблюдала за круговоротом ночных светил и поразилась куда больше, чем Пауль или египетские астрономы. Ибо лишь Шева отчетливо представляла, что такое звезды, и могла оценить силу того, кто ими повелевал. Сердце Охотницы сжала тревога. Жонглировать звездами куда труднее, чем сотворить собственное Отражение. Было даже страшно подумать, что сможет сделать с небольшой планеткой тот, кто в состоянии швырнуть, словно мячик, гигантскую звезду. Если это представление устроил Арктур, то он вряд ли нуждался в копье. Немного поколебавшись, Шева решила связаться с Суртом. Как бы там ни был занят директор Управления, он должен был узнать о случившемся.
Вопреки опасениям Шевы, Сурт откликнулся почти сразу.
— Да, — долетел его далекий голос. — Да, Шева! — повторил он, обретая силу.
— Здравствуй, Сурт! — Шева произнесла эти слова с чувством, почти с нежностью.
— Здравствуй. Как дела?
— Вышла на след. Думаю, в этот раз Арктуру не удастся ускользнуть. Но тут творится что-то странное.
— Что именно? Вновь изменения в Отражении?
Шева задумчиво хмыкнула, машинально следя взором за искрами, летящими в небо из разожженного ею костра.
— Я бы не назвала это изменениями.
— Что же это? Потрудись изъясняться точнее!
— Сурт, тебе приходилось видеть пляску звезд?
— Звезды перемещаются, это известно каждому. Источник их движения, как и источник любого движения, — энергия первовзрыва. Звезды движутся от центра Вселенной, создавая пространство.
— Я не об этом. Ты можешь себе представить, чтобы звезды летали по небу, подобно эскадре гравитопланов?
— Только в бреду.
— Но я не бредила.
Последовала пауза, после чего Сурт спросил:
— Ты уверена в этом? — В голосе директора звучала отчетливо различимая тревога.
— Если только, конечно, я не сошла с ума.
— Есть основания?
— Да нет. — Шева решила сделать вид, будто не заметила иронии. — Напротив, я в таком здравом уме, в каком никогда не бывала.
— Рад за тебя. Опиши, как это выглядело.
Шева задумалась.
— Не так-то легко это сделать. Звезды перемещались, меняя очертания созвездий, потом пришли в движение, и созвездия закружились вокруг месяца. Они передвигались совершенно естественно, словно… — Охотница не сразу нашла точное сравнение. — Как мотыльки. Как гравитопланы. Ничто не свидетельствовало о том, что действительная величина этих объектов составляет число с двумя десятками нулей.
— Это невозможно. Я думаю, это была галлюцинация. Лучше подумай над тем, кто мог сыграть с тобой такую шутку.
— Ты хочешь сказать, что это был Арктур?
— Да. И что он где-то рядом.
— Я допускаю, что он рядом, но этот спектакль был совсем не в духе Арктура. Я хорошо знаю его. Если бы у Арктура действительно была подобная сила, он не стал бы устраивать танец вокруг месяца. Он в состоянии соотнести размеры планетарного спутника и светил. Арктур устроил бы фейерверк, он выложил бы надписи из звезд. Я думаю, что это дело рук кого-то другого…
— Кого? Если у тебя есть соображения, выкладывай! — потребовал Сурт, уловив недосказанность, прозвучавшую в словах Шевы.
Та засмеялась:
— Ты назовешь меня сумасшедшей, но я считаю, что это сделал объект из данного Отражения.
— На чем основан твой вывод?
— Этот человек не имеет представления о строении Вселенной. Его запас знаний невелик, пожалуй, даже убог. Он полагает, что в центре мира расположена Земля, а Луна и Солнце — лишь светила, освещающие Землю. Звезды же ему кажутся блестками, раскиданными по ночному небу.
— Почему ты так решила?
— Он действовал так, как будто звезды не более чем светящиеся крупинки.
— Быть может, он желал продемонстрировать свою силу?
— Не исключаю, но настаиваю на своей версии.
Сурт умолк. Шева представила, почти увидела, как тот задумчиво трет ладонью свой большой лоб.
— Это Иисус?
— Полагаю, нет. Пауль видел Иисуса. Он уверен, что Иисус — обычный обманщик, обладающий недюжинной волей, но не наделенный никакой сверхъестественной силой.
— Тогда найди этого человека. Он нужен мне. Возможно, это его силой намеревается завладеть Арктур. И если эта сила столь велика, то страшно подумать, что будет с нашим миром.
— У меня есть кое-какие соображения на этот счет, — скромно сообщила Шева.
— Выкладывай.
— Подозреваю, что этого человека зовут Учителем праведности. Мне рассказал о нем местный священнослужитель, один из самых осведомленных людей в этом Отражении. Он сообщил, что Учитель праведности обладает огромной силой, но никто не видел его. Он же указал мне место, где, по его предположению, тот должен находиться.
— Так найди его.
— Этим и занимаюсь. Я в часе езды от этого места. Но сейчас ночь, я тронусь в путь на рассвете.
— Счастливой охоты! — пожелал Сурт, заодно давая понять, что намерен закончить разговор.
— Постой, Сурт! — поспешно воскликнула Шева, опасаясь, как бы тот не прервал контакта. — Я соскучилась по тебе!