— Что может быть нового в отделе, у которого практически нет работы с тех пор, как наложен запрет на перемещения в Отражения? — вопросом на вопрос ответила Шева.
Сурт кивнул, словно ожидал именно такого ответа:
— Ты права, пора сократить Седьмой отдел.
— А куда меня?
Протектор наморщил лоб, придав лицу выражение доброжелательности.
— У нас есть соображения на этот счет. Как ты посмотришь на предложение занять кресло директора Управления?
— Твое кресло? — со значением спросила Шева.
— Бывшее мое! — сделав вид, что не заметил двойственности вопроса, ответил Сурт. — Протекторы считают, что ты справишься с этой работой.
Что ж, предложение было слишком заманчивым, чтобы от него отказываться, но Шева на всякий случай решила поскромничать.
— Не знаю, справлюсь ли я.
— Знаешь! — ответил Сурт. — К чему все эти пустые слова, которые говорят люди, когда им больше нечего сказать? Мы с тобой достаточно давно знаем друг друга, чтобы пококетничать. Тебе по силам руководить Управлением, и ты прекрасно знаешь это. Впрочем, я могу дать тебе пару дней на раздумья.
— Ты хочешь отказаться от Управления, — задумчиво промолвила Шева.
— У меня и без него слишком много дел. Почему бы не переложить часть забот на верного человека?
— Приятно, когда тебя считают верным человеком.
Сурт нахмурился:
— Шева, мне не нравится твой тон. Какая муха укусила тебя сегодня?
— Сама не знаю, — честно призналась бывшая Охотница. — Я что-то не в настроении.
— Ты опять за свое! Тебе припомнился Арктур?
— Нет, Пауль.
— Что суть одно и то же! — Шева пожала плечами. — Тебе жаль его?
— Вот еще! — фыркнула Шева. — С чего ты взял, что мне должно быть жаль человека, который намеревался уничтожить наш мир!
— Так в чем же дело?
— Не знаю. Просто порой мне приходит во сне Пауль, и я скучаю по нему.
Протектор натянуто засмеялся. На экране сферовизора по-прежнему мелькали быстрые кадры.
— Могла бы найти более достойную кандидатуру для ночных грез. — Шева хотела ответить колкостью, но Верховный Протектор поспешно перевел разговор в другое русло. — Тебе нужно развеяться.
— Каким образом?
— Совместишь полезное с приятным. Слетай на Тменд. Там наконец-то поймали Керла Вельхоума, последнего из гладиаторов.
— Он все-таки жив!
— Как ни странно, да. Я конечно же знал об этом и прежде, но информация была строго засекречена. Эти идиоты из Совета решили, что будет спокойней, если Керла будут считать мертвым. Как будто это лучший способ избавиться от проблемы!
— Мне кажется, он не столь уж плох. А ты считаешь иначе?
— Да. Самый верный способ, когда человека действительно нет. Нет человека — нет проблемы! — Заметив, что Шева нахмурилась, Протектор поспешил засмеяться. — Шучу. Хотя, впрочем, кто знает! Ты поговоришь с Керлом и сообщишь мне свое мнение.
— Мнение относительно чего?
— Какова будет его дальнейшая судьба. Большинство Протекторов считает, что Керл опасен. Они требуют его головы. Я не столь кровожаден, хотя согласен с тем, что Керл действительно опасен. Он — живая легенда, а Счастливый Мир не нуждается в подобных героях для своих легенд. Одним словом, слетай на Тменд и посмотри все своими глазами.
— Хорошо. — Шева поднялась из кресла.
— А заодно подумай над моим предложением. Оно не столь уж нелепо, как могло показаться. И знай: предлагая тебе эту должность, я руководствовался не личным к тебе отношением, а прежде всего исходил из твоих деловых качеств. Мне трудно найти кандидатуру более подходящую, чем ты.
Девушка усмехнулась:
— Ты неисправимый льстец, Сурт!
— Стараюсь! — сказал Протектор.
— До скорого!
— Да. И жду твоего ответа.
Сурт проводил Шеву пристальным взглядом, потом долго невидяще смотрел на дверь, за которой исчезла Шева. И странен был этот взор, тяжелый и нежный одновременно…
Шева могла полететь на Тменд обычным рейсовым космопланом. Сурт, связавшийся с бывшей Охотницей, когда она следовала в космопорт, предложил патрульный рейдер — судно быстрое и отменно вооруженное. Шева отказалась. Тогда Сурт предложил ей свою яхту. Немного поразмыслив, Шева согласилась, с улыбкой заметив сидевшим по обе стороны от нее хранителям:
— Почему бы не позволить себе маленькую слабость!
Яхта «Альмансор» вполне оправдывала свое имя. Это был небольшой корабль, но скромные размеры были единственным, что соответствовало понятию «скромность». Во всех остальных отношениях «Альмансор» являл собой исключительное судно. То был один из самых скоростных кораблей, когда-либо создававшихся, на ее борту все было самое современное, начиная от новейших сфероматериалов, создававших полную иллюзию пространства, и кончая импульсной пушкой со скорострельностью в тысячу выстрелов в секунду. Кроме того, «Альмансор» был буквально напичкан предметами роскоши и представлял собой нечто среднее между дворцом индийского магараджи и музеем изящных искусств.
За три дня полета Шева успела в полной мере оценить все неисчислимые достоинства «Альмансора». Отменно вымуштрованная команда без промедления исполняла любое желание высокопоставленной гостьи. Кухня была столь изощренна, что Шева всерьез опасалась за объем своей талии. Бесчисленные шедевры древних мастеров навевали сладостные воспоминания о прежних заданиях, когда ей приходилось путешествовать по Отражениям. Даже кибер-стюард и тот умилял своей сообразительностью и исполнительностью, что объяснялось его способностью улавливать мысленные приказы хозяина.
Одним словом, то было самое восхитительное путешествие, когда-либо выпадавшее на долю Шевы. Оно было, пожалуй, даже слишком восхитительным, чтобы закончиться без каких-либо происшествий. Шева как раз лениво размышляла на эту тему, заодно предаваясь двум приятным занятиям — поглощению фруктового десерта и созерцанию полного собрания гравюр Дюрера, включавшего в себя и те экземпляры, что были сочтены автором неудачными и уничтожены, — когда мягко отворилась дверь и вошел капитан. Его звали Унсен, он был немолод, седовлас, носил старомодный китель, увитый серебряными шнурами, и столь же старомодные усы. Обыкновенно бесстрастное лицо Унсена было отмечено печатью растерянности.
— Прошу извинить меня, госпожа Шева.
Шева нехотя оторвалась от созерцания гравюр:
— Что случилось?
— Мы засекли корабль. Он следует за нами вот уже тридцать парсеков, повторяя каждый прыжок «Альмансора».
— Возможно, это случайность, — заметила Шева, чувствуя, что никакой случайностью это не пахнет.
— Не исключено, но я склонен предположить обратное.
— Что ж, запросите его позывные.
Унсен вежливо шевельнул кончиками усов, изобразив улыбку, которая должна была означать, что совет запоздал.
— Уже сделали, он не отвечает.
— Это странно, но не более того. Космические патрули стерегут границы Системы от враждебных вторжений. Или вы допускаете, что они могут прозевать пришельца?
— Нет, я придерживаюсь высокого мнения о работе Патрульной службы. К тому же этот корабль не пришелец, он собран на наших верфях, скорее всего, на Лербене или Посьерре.
— Так в чем же проблема?
— У меня есть основания считать, что этот корабль имеет недружественные намерения по отношению к нам.
— Пираты? — Шева усмехнулась. — Они давным-давно исчезли, и последние из них закончили свой век на рудниках Альпионы.
— Да, это так, — вежливо склонив голову, согласился капитан.
— К тому же у нас есть пушка.
— Вы правы, госпожа Шева. Позвольте мне заняться своими делами.
— Сделайте одолжение, Унсен!
Капитан вышел, а Шева вернулась к гравюрам, время от времени отправляя в рот очередную ложечку фруктового десерта. А потом вдруг возник голос. Он пришел издалека, невидимыми щупальцами проникнув сквозь «Альмансор». Голос был весел, но у людей, слышавших его, отчего-то возникала невольная дрожь.
— Говорит Тан О’Брайен, известный также под прозвищем Космический Негодяй! Предлагаю остановиться и приготовиться к досмотру. В противном случае вы будете взяты на абордаж! И не вздумайте сопротивляться, иначе я превращу вас в космическую пыль. — Голос кашлянул и с различимой усмешкой прибавил: — Я сделаю это, не будь я Тан О’Брайен!