— Гарнизона не будет. Точку перехода контролирует американский флот.
— Тогда я возвращаюсь. Буду во Владивостоке через…
— Степан, — командующий вздохнул, — пойми, пожалуйста, эта база — наша последняя надежда. Ее нельзя оставлять, ни в коем случае. Я не могу тебе приказывать, но и я, и весь штаб, просим тебя: прими командование базой. Через несколько лет мы, возможно, оправимся и сможем послать помощь, а сейчас, если согласишься, ты назначаешься главнокомандующим нашей группировкой в этом мире и получаешь звание, — тут он повернулся к кому-то стоящему сбоку и невидимому Волковым и кивнул, — контр-адмирала.
— Но смогу ли я…
— База автоматизирована полностью, в сейфе «Громобоя» полный пакет кодов для компьютера базы. Ты справишься. В крайнем случае, ты всегда можешь вернуться. А если не будет другого выхода, можешь даже нанять себе в помощь местных… Не объясняя им как управлять базой, конечно.
— Постараюсь обойтись без этого, — Волков вздохнул. — Хорошо, я согласен. Когда следующий сеанс связи?
— Я сам выйду на связь. Дело в том, что нам сейчас придется уйти в подполье, ничего не поделаешь, мы проигравшая сторона. Аппаратура сейчас не только в узле связи, но и на «Громобое», разберешься. Прости, и удачи тебе, адмирал!
Связь прервалась и, посидев с минуту перед экраном, Волков вздохнул, потер усталые, слезящиеся глаза и отправился на «Громобой» спать. На завтра у него было много дел.
Прошло четыре года. Нельзя сказать, что это были самые лучшие годы в жизни контр-адмирала Волкова. Вначале он работал, как каторжный, пытаясь освоиться на базе, понять, как и что на ней работает, но в конце концов бросил это неблагодарное занятие. Принципы управления он понял, с центральным компьютером базы разобрался, а в остальное лучше было не лезть — системы авторемонта обеспечивали базе практически бесконечную автономию. Не совсем бесконечную, конечно, но пока есть энергия, база будет функционировать, а реактор оказался рассчитан на триста лет — более чем достаточный, на взгляд Волкова, ресурс. Так что с этой стороны все было закрыто достаточно плотно и надежно. Единственной неприятностью, кроющейся в невозможности справиться со всей этой машинерией для Волкова была еще одна добавка к куче и так имеющихся у него комплексов, однако комплексом больше, комплексом меньше… Какая разница?
Гораздо хуже была ситуация с кораблями. Корабли — не база, даже в законсервированном виде долго им не простоять — сгниют. Реакторы кораблей заглушены, но если какой-нибудь крейсер или там авианосец затонет — мало не покажется, достойно бороться с радиоактивным загрязнением человечество так и не научилось, поэтому Волков всерьез ломал голову над тем, как бы в случае нужды в одиночку отбуксировать аварийный корабль подальше в море.
Ну и наконец сам Волков. Одиночество, даже на таком шикарном острове, можно сказать, райском уголке с пальмами и попугаями — вещь сама по себе тяжелая. А когда могил на острове больше, чем деревьев — еще хуже. Волков, как врач, прекрасно понимал, что рано или поздно у него съедет крыша, а поселяться в доме с высоким забором и мягкими стенами ему категорически не хотелось. Пока было много работы — еще ничего, но появилось свободное время — и пришли мысли. Тяжелые мысли. А главное, не с кем было даже поговорить. Сеансы связи были редкими и короткими, передал, что все в порядке, получил бодрое «одобрям» — и сиди дальше, кури бамбук. Иногда Волкову казалось, что ничего нет, ни центра, ни родины, ничего. Что он остался один, и это было первым шагом к безумию.
Нет, он не терял времени зря — и самообразованием занимался, и на катере в море выходил, на рыбалку. С берега не ловил, брезговал — часть трупов, как он знал, сбросили в море и, хотя на фронте ему довелось повидать всякого, но ловить рыбу, разжиревшую на человечине… Это, знаете ли, не совсем то, что надо для успокоения нервов.
Однако всего этого было мало, поэтому Волков, после долгих размышлений, решил выйти в море и добраться до ближайшего оплота местной цивилизации, благо карта глубин у него была — предшественники постарались. Они, кстати, неплохо постарались, даже несколько спутников на орбиту вывести успели — и картографические, и для связи. Не всю планету охватили, конечно, но и то хлеб. Из их записей Волков четко уяснил, что уровень местной цивилизации соответствует примерно началу восемнадцатого века на земле, да и по летоисчислению первая половина восемнадцатого столетия идет. Вообще, история здесь повторяла земную почти один в один, не присматриваясь специально отличий и не увидишь — это многое упрощало. Еще больше упрощали дело звонкие дублоны с пиастрами, сиречь местные денежные знаки, которых на складе, вместе с прочими золотыми побрякушками, нашлось неожиданно много. То ли пару золотых галеонов ребята в свое время подняли, то ли ограбили кого ненароком. Волков в подробности вдаваться не стал, да и спросить было не у кого, а в абсолютно ненужных записях рыться было лень. Главное в это деле что? То, что золото в кошельке, пистолет в кобуре и шпага на поясе во все времена облегчали контакты с аборигенами.