Но утро настало, а он все не помирал. Подумал, что, глядишь, теперь и до вечера не помрет.
Ошибался, выходит, в Бежевом…
КТО?
…Во всякой смуте душевной умей узреть для себя благо, ибо что еще так обострит всю силу твоего ума"
В понедельник Наташа должна была окончательно проснуться не раньше чем к семи вечера. К этому времени Виктору Арнольдовичу, пожалуй, следовало быть возле нее, однако с утра он мог, ни о чем не тревожась, отправляться в свое министерство.
Там, в министерстве, пока секретарша Вероника тщетно пыталась дозвониться до их контрагента в Аргентине, занимавшегося там закупкой баранины, Виктор Арнольдович, сидя в своем кабинете, продумывал новую цепь. Снова она была связана с этим узником под литерой "Ф", когда-то на Сухаревке именовавшимся Чокнутым.
Кто бы в ту пору знал, что так тесно сплетет их жизнь? А если быть более точным, сплетали их смерти – чужие смерти, число которых уже и не подсчитать. И тем не менее, узнай вдруг этот "Ф" о существовании Серебрякова, он вполне мог бы считать его своим ангелом-хранителем, ибо лишь благодаря вмешательствам Хризоила, этим его цепочкам до сих пор оставался жив.
Та цепь, которую Виктор Арнольдович сейчас начинал готовить, представлялась наиболее опасной, поскольку проходила в непосредственной близости от него самого, упираясь своим концом в полковника Недопашного, отца той самой секретарши Вероники, которая сейчас за дверью силилась пробиться в далекую Аргентину. В подобных случаях требовалась особая продуманность каждого звена.
Собственно, первые звенья, те самые, на которых он, Виктор Арнольдович, мог засветиться своим участием, уже были им выкованы.
Это случилось еще на прошлой неделе, когда он пригласил Веронику, наверняка имевшую какие-то далекие планы насчет своего холостяка-начальника, вместе с ее отцом в ресторан. Если бы Недопашный пришел в цивильном костюме, то дело пришлось бы отложить до другого случая, но не зря же Виктор Арнольдович, точно все рассчитав, выбрал именно "Пекин" – в не столь далеком прошлом ресторан для сотрудников НКВД: почти наверняка полковник заявится туда в самом парадном мундире, при погонах. Тут он не ошибся, так оно и произошло.
Дальше от Виктора Арнольдовича потребовался определенный артистизм. Хвастаясь новой паркеровской авторучкой, он невзначай тряхнул ее, и на полковничьей груди оказалась большая чернильная клякса. Переживал так, что даже полковник, явно раздосадованный, его пожалел: да стоит ли? Пустяки, мол. Ах, знал бы он, что мощные клыки уже, по сути. сошлись у него на горле…
Отвезя Веронику с отцом на своей машине домой, Серебряков пообещал, что искупит свою вину: он-де знает одну чудо-химчистку, единственную на всю Москву, где такие пятна выводят без следа, причем сами же потом вычищенную вещь доставят на дом, и, преодолев слабое сопротивление полковника, взял мундир с собой.
Разумеется, мундир он в тот же вечер отчистил сам, и тот уже висел, отутюженный, без единого пятнышка у него дома, в комнате "Синей Бороды".
С этого момента сам он ни в чем не должен был засветиться. Завершить дело предстояло Шерхану, любимому псу полковника.
Эту кавказскую овчарку, размером с теленка, полковник некогда вывез в Москву из карагандинского лагеря, где прежде служил начальником. Пес прошел отличную выучку там, в лагерях, в данном случае смертельную для Недопашного и совершенно необходимую, чтобы стать завершающим звеном в серебряковской цепи. Выучка состояла в том, что пес немедля рвал горло всякому, от кого пахло лагерной вошебойкой, не считаясь с мундирами и погонами. Генерал рассказывал, что как-то зэки, задумав побег, переоделись в где-то ими раздобытую офицерскую форму. Но исподнее бельишко на них было прежнее, зэковское, все с тем же запахом вошебойки. Спокойно прошли себе через пост-контроль, а вот мимо Шерхана – черта-с два! В результате вместо побега – два трупа с разорванными глотками.
Что ж, лучшего убийцу и искать не надо было. Шерхану суждено было стать завершающим звеном цепи. Но еще несколько предшествующих звеньев предстояло соединить самому Виктору Арнольдовичу. Как обычно, он занялся подсчетом, сколько же их всего.
1. Самое простое. Вложить в полковничий мундир его же, Недопашного, носовой платок, пропитанный запахом вошебойки. Платок уже подготовлен надежным человеком в прачечной Бутырской тюрьмы.
2. В 8-20 утра, пока домработница Недопашного выгуливает собаку, должен явиться "посыльный из химчистки" с мундиром. (Такого человека надо еще найти; потом понадобится другая цепь, чтобы избавиться и от него, но то уже будет намного проще.)