Я молча стал разглядывать комнату: надо было воспользоваться паузой, чтобы привести в порядок мысли и подготовить себя к дальнейшей беседе.
Покончив с едой, Саврасов зажег папиросу и откинулся на спинку стула.
— Теперь расскажите, как у вас обстоят дела, — предложил я.
— Доктор поставил передо мной задачу закрепиться на заводе, — заговорил Саврасов, — и я с успехом достиг этого. Вывести подобное предприятие из строя дело нешуточное. Надо освоиться фундаментально, зарекомендовать себя с самой лучшей стороны, чтобы ни один мой шаг, ни одно движение и распоряжение не вызывали подозрения. Сюда двери, как в рай, очень узенькие, а отсюда — широкие. Если я, как требуете вы, выеду в Москву самовольно, меня выгонят, а то, чего доброго, еще и под суд отдадут. Время военное. А о получении разрешения на выезд не может быть и речи.
Саврасов привел убедительные аргументы: ему просто нечем обосновать перед дирекцией завода и перед главком необходимость выезда в Москву. Совершенно нечем. По пути сюда ему разрешили на пять дней заехать в Казань. Он немножко задержался, и пришлось давать объяснения.
— Если, как принято говорить, цель оправдывает средства, тогда еще можно…
— Нет, так не пойдет, — авторитетным тоном сказал я. — К этой теме возвращаться не будем. В Москве у вас есть надежные люди, на которых я мог бы положиться?
— Смотря в чем.
— В серьезном деле.
— Есть в Москве один человек, работник транспорта. Я «приобрел» его еще в прошлом году. Он проверен, оказал уже кое-какие услуги и готов их оказывать дальше. На него можно рассчитывать и давать ему серьезные поручения.
— Не переоцениваете вы его?
— Нисколько, — заверил Саврасов. — Такого же мнения о нем был и доктор. Мы его именовали «диспетчером».
— И это все, что у вас есть в Москве? — удивился я.
— Нет, почему же. Вас интересуют надежные люди, вот я и назвал «диспетчера». Но есть еще человек, хотя и менее надежный.
— Кто он?
Саврасов рассказал. Это бывший прораб одной из подмосковных строек. Приехал в свое время из Харбина, был связан с белогвардейскими кругами. В Москву попал совсем недавно, некоторое время жил на нелегальном положении, непрописанным. Саврасова с ним познакомил доктор в конце прошлого года.
— Этот тип, — сказал Саврасов, — очень избалован деньгами. За деньги, тем паче за хорошие деньги, он пойдет на любую авантюру и не остановится ни перед чем. Он подходит для эпизодической работы, но полностью считать его надежным нельзя: очень неразборчив в связях. Злоупотребляет алкоголем. Я виделся с ним совсем недавно, перед выездом из Москвы. Прораб был озабочен обновлением фиктивных документов, на основании которых он надеется избежать призыва в армию…
Я внимательно слушал Саврасова и, признаться, был доволен ходом дела.
— Кто еще? — спросил я, когда Саврасов замолчал.
— Все. Больше нет.
«Не густо у тебя, оказывается», подумал я и молча посмотрел на развалившегося на диване Саврасова.
— Давайте договоримся так, — сказал я. — Все, что нужно сообщить Гюберту, вы набросаете в виде заметочек, чтобы завтра рассказать мне. Завтра же я передам вам деньги.
— Вы с деньгами?
— Да. А как же! — Я поднялся со стула. — Предлагаю поужинать у меня в номере.
— А где ваш номер?
— Напротив.
— Замечательно. Я с удовольствием.
…Вечер провели в моей комнате. Шел дождь. Мы сидели у самого окна, залитого водяными струями. Сквозь густую сетку дождя и затуманенное стекло угадывались фигуры одиноких горожан, торопливо проходящих по улице.
Беседа затянулась. Мне хотелось получить у Саврасова побольше сведений, узнать подробности его биографии, выяснить, как и когда он поступил на службу к врагу, но он был сдержан и говорил о себе очень мало. То ли это была осторожность, то ли черта характера. Прошлого не касался вовсе. Зато многое рассказывал о заводе, на который проник с большим трудом, о продукции этого завода, о его производственной мощности. Он пытался доказать мне, что вывести подобное предприятие из строя нелегко и что на это потребуется много средств и времени.
Чувствуя, что достигнутые им результаты невелики, Саврасов стал жаловаться на отсутствие подходящих для «работы» людей.
— А вы пробовали искать?
Саврасов удивленно посмотрел на меня. Выражение лица у него было такое, точно он хотел сказать: «За кого же вы меня принимаете?» Но сказал другое:
— Да, пытался. — Он снял очки в роговой оправе, подышал на них и стал протирать стекла носовым платком. — Пытался неоднократно… Зондировал почву, но пока ни черта не получается. Надо признаться, патриотический подъем в народе огромный. Несмотря на успехи гитлеровцев и продвижение в глубь страны, все твёрдо уверены в их разгроме. Откуда только берутся силы, упорство, вера! Ведь, кажется, все ясно: от полученных ударов России не оправиться, а попробуйте с кем-нибудь поговорить на эту тему. Ого! Я рассчитывал на другое. При таком положении приходится быть осторожным. Я уже ученый.