– Я ведь священник, – сказал отец Консетт, – а посему не смог бы вам отказать. К сожалению.
– Как по мне, здесь невыносимо скучно, – повторила Сильвия.
– Завтра ваше мнение изменится, – сказал священник. – Есть тут парочка юношей… А еще можно отбить лесничего у служанки вашей матери.
– Вы хотите меня оскорбить, – заметила Сильвия. – Но мне нисколько не обидно. С мужчинами покончено. Мама, скажи, у тебя ведь тоже в молодости случился переломный момент, когда ты пообещала себе, что в твоей жизни больше не будет мужчин? Всерьез пообещала!
– Да, – ответила миссис Саттертуэйт.
– И ты сдержала свое слово? – уточнила Сильвия.
– Сдержала, – подтвердила женщина.
– Как ты думаешь, а я смогу его сдержать?
– Нисколько в этом не сомневаюсь.
– Надо же, – бросила Сильвия.
– Я бы хотел увидеть телеграмму от вашего мужа, – сообщил священник. – Такое лучше прочесть своими глазами.
Сильвия решительно поднялась.
– Что ж, пожалуйста. Вас она не обрадует, – проговорила она и направилась к двери.
– Ну разумеется, иначе вы бы не стали мне ее показывать, – заметил священник.
– Вы правы, – согласилась Сильвия.
Ее силуэт застыл в дверях. Она остановилась, опустила плечи и обернулась.
– Вы вот с мамой сидите и думаете, как бы облегчить Волу жизнь, – сказала она. – Я зову мужа Волом. Он такой мерзкий, как огромное, неуклюжее животное. Вот только… Ничего у вас не выйдет. – И дверной проем, залитый светом, опустел.
Отец Консетт вздохнул.
– Говорил же я вам, место здесь нехорошее, – сказал он. – Лесная чаща… В любом другом месте такие злые мысли ей бы в голову не пришли.
– Едва ли, отец. Злые мысли приходят Сильвии на ум везде, – сказала миссис Саттертуэйт.
– Временами, – сказал священник, – по ночам мне кажется, будто я слышу, как бесы скребутся в окна. А ведь этот край последним в Европе сбросил с себя оковы язычества. Может статься, христианство даже не прижилось тут до конца, и потому бесы до сих пор не покинули эту землю.
Миссис Саттертуэйт сказала:
– Об этом лучше рассуждать днем. Днем этот лес кажется романтичным. А вот ночью – совсем другое дело. И в самом деле, здесь жутковато.
– Согласен. Злые силы не дремлют, – заметил отец Консетт.
Сильвия вновь вернулась в комнату, в руках у нее была телеграмма из нескольких страниц. Отец Консетт поднес их к свече – он страдал от легкой близорукости.
– Мужчины омерзительны, все до единого, – заявила Сильвия. – Правда, мама?
– Нет, я с этим не соглашусь, – сказала миссис Саттертуэйт. – Это слова бессердечной женщины.
– Миссис Вандердекен говорит, что все мужчины гадкие и жить рядом с ними – мучительная обязанность женщины, – продолжила Сильвия.
– Ты общаешься с этой развратницей? – спросила миссис Саттертуэйт. – Она ведь русская шпионка! И даже хуже!
– Она была в Гусажу одновременно с нами, – сказала Сильвия. – И не нужно ахать. Она нас не выдаст. Это порядочный человек.
– Я и не думала ахать, – заметила миссис Саттертуэйт.
Священник, погруженный в чтение телеграммы, вдруг воскликнул:
– Миссис Вандердекен! Боже упаси!
На лице Сильвии, севшей на диван, отразилось вялое и скептическое веселье.
– И что же вы о ней знаете? – спросила она у священника.
– То же, что и вы, – ответил он. – И мне этого довольно.
– Отец Консетт расширяет круг общения, – сообщила Сильвия матери.
– Не стоит жить среди мерзавцев, если нет желания о них слышать, – сказал отец Консетт.
Сильвия встала.
– Немедленно перестаньте говорить гадости о моих друзьях, если хотите меня перевоспитывать и наставлять на путь истинный. Если бы не миссис Вандердекен, я бы сюда не приехала и вам некого было бы возвращать в свою церковь!
– Не говорите так, дитя мое! – воскликнул священник. – По мне, так лучше, чтобы вы открыто жили во грехе, прости Господи.
Сильвия вновь опустилась на диван, апатично сложив руки на коленях.
– Как угодно, – сказала она, и отец погрузился в чтение четвертой страницы телеграммы.
– Что это значит? – вдруг спросил он, вернувшись к первой странице. – «Возвращение ярма согласен», – прочел он со сбившимся дыханием.
– Сильвия, иди зажги спиртовку. Скоро будем пить чай.
– Такое чувство, будто я сельский мальчишка на побегушках… Почему бы тебе служанку не разбудить? – проговорила Сильвия, вновь поднимаясь. – «Ярмом» мы называем наш… союз, – пояснила она священнику.
– Получается, между вами достаточно теплые чувства, раз вы придумываете общие эвфемизмы. Это я и хотел узнать. Смысл его слов я и так понял.