— Это возможно, — подтвердил Керенский. — Ничто не мешает вывозить продовольствие мелкими партиями для перераспределения по частям. А пустые склады больше ничем не заполнять. Или завозить туда мешки и ящики с песком и мусором.
И после всех этих действий нужно так настроить солдат, чтобы они провели целую манифестацию, требуя обрезать поставки продовольствия матросам Кронштадта. Потому что, как те их вроде объедают. Правительство согласится с этими требованиями, об этом узнают матросы и соберут в ответ свою демонстрацию. Там они будут выдвигать уже свои требования к правительству. Ответом на это будет очередной, более многочисленный солдатский митинг и демонстрация, в ходе которой возникнут столкновения с матросами, последуют выстрелы. Ну, и дальше по понятному сценарию. Понимаете?
— Понимаю, Александр Фёдорович, но возникнут бои, в ходе которых могут пострадать мирные граждане. И, кроме того, толпа может броситься громить всё подряд, превратившись в вооружённое восстание, направленное против нас.
— Да, скорее всего, возникнут, но нам надо будет проявить революционную твёрдость. То есть, провести массовые аресты матросов и солдат, не дав распространиться заразе. Но победить должны солдаты, а победивших солдат нужно отправить в Кронштадт творить справедливость и дальше. Ну, а после того, как они там восстановят справедливость, если смогут, то отправить все части на фронт, потому как матросы из Ораниенбаума, Свеаборга и Гельсингфорса захотят отомстить им. Таким образом, мы решим сразу несколько задач, если всё будет отлично организовано, в результате чего Кронштадт станет подконтрольным Временному правительству.
— Вы готовы взять на себя всю ответственность за эти действия? — усомнился Климович.
— А у меня есть другой выход?
— Ну, мы можем просто подавить весь мятеж собственными силами и не стравливать матросов и солдат между собой.
— Конечно, можем, — не стал спорить Керенский. — Мы всё можем. Потратим свои ресурсы, восстановим против себя людей, потеряем союзников, приобретём новых врагов и, в конце концов, проиграем. А у меня нет возможности заново перезагрузиться.
— Простите, что?
— Иметь возможность поменять свое решение на другое, более здравое.
— Но могут погибнуть множество гражданских лиц.
— Так объявите, что по улицам опасно ходить, создайте из своих людей и людей Брюна пешие и мотопатрули, эвакуируйте всех гражданских, попавших в заваруху. Да и вообще, желательно по возможности убирать из Петрограда всю местную публику, чтобы не мешалась. Пусть едут на дачи, на воды, к родственникам в Сибирь или хотя бы в Москву, где накал страстей гораздо меньше.
— Я вас понял.
— Это хорошо. Если мы потеряем власть, то вместо меня и вас придут гораздо менее щепетильные и уничтожат всё то, о чём мы даже не думаем. Мы пытаемся соизмерить свои потери, а другим на это будет глубоко всё равно, уж поверьте моему чутью, господин генерал. Провоцируя дикие чувства вседозволенности, они зальют кровью всю Россию. Миллионы сбегут, миллионы погибнут от войны, голода, болезней. Да… не будем больше об этом.
Не обращайте внимания, генерал, бывает, что на меня нахлынет что-то. Так вот, я беру на себя всю ответственность и отвечу и перед собой, и перед народом. Правда, не думаю, что меня будут о чем-то спрашивать, убьют и с концами. В подтверждение моих слов вы, генерал, можете вспомнить революционные события, происходящие во Франции.
В истории можно найти множество ответов на вопросы, которые сейчас стоят и перед нами. В этом вы можете убедиться сами. Кроме того, пора заканчивать с анархистами. Сил и возможностей, чтобы придумывать и плести против них интриги, у меня нет, да это и ни к чему. Все они почти целиком сосредоточены здесь, в Петрограде, и на флоте. Эта чёрная зараза разрослась по всей остальной стране лишь незначительными очагами. Уничтожим их здесь, значит, уничтожим и везде. Где у них в Петрограде штаб-квартира?
— На бывшей даче Дурново.
— Я понял, это хорошо. Тогда готовьте прикрытие, операцию будут осуществлять казаки Шкуро. Они как раз находятся тут и будут востребованы. Всё, как вы и хотели.
— Понял, я могу идти?
— Да, — и, пожав протянутую руку, Климович ушёл.
***
Бравый войсковой старшина Шкуро, выслушав личный приказ Керенского о зачистке штаба анархистов, только уточнил.
— Атаковать и всех убить? И если будут женщины, то их тоже?
— Нет! — Керенский был предельно краток. — Атаковать, принудить к сдаче, а всех, оказывающих вооружённое сопротивление, уничтожить. Остальных арестовать и заключить в Петропавловскую крепость. Решение о их дальнейшей судьбе я приму позже. И оградите, пожалуйста, женщин от насилия. Задача вам ясна?