- Не тебе одной тут есть кого спасать. Жди здесь, говорю.
Ее решимость в какой-то мере сбила мою собственную; я и не ожидала, что младшая из сестер Дюпле будет себя так вести. Задать совершенно логичный вопрос мне пришло в голову, только когда она скрылась наверху, и я подбежала к лестнице и крикнула, задрав голову:
- Эй! А с чего ты решила, что я возьму тебя с собой?
Она тут же оказалась рядом, на одну ступеньку выше меня, и я поняла, что мне в лицо смотрит, разве что не упираясь, пистолетное дуло. Рукоять Виктуар крепко сжимала в тонкой, белой руке, и если это и стоило ей какого-то приложения сил, то насмешливая, азартная улыбка искусно маскировала это.
- У меня есть вот это, - сказала Виктуар, с явным удовольствием наблюдая за выражением моего лица. - А у тебя нет.
Аргумент нельзя было не признать резонным, и я только отупело спросила, глядя, как несносная девица с видом победителя огибает меня и спускается вниз:
- А откуда это?
- Позаимствовала у нашего любителя цветочков и добродетели, - раздался снизу ответ. - Откуда у него - понятия не имею. Так ты идешь или нет?
Не сказать, чтобы я была в восторге от такой союзницы, но она однозначно дала понять, что выбирать мне не приходится. Я разве что надеялась, что чувство, которое зародилось у меня после этой сцены - не восхищение.
Виктуар, вопреки моим ожиданиям, оказалась бесценной помощницей: именно ей пришла в голову идея обратиться за помощью к командующему Национальной гвардией, чье лицо, виденное мною один раз, я почти не помнила, но имя смогла воскресить в своей памяти спустя несколько напряженных секунд:
- Анрио? Думаешь, он поможет?
- Он обожает Робеспьера, - пояснила Виктуар снисходительно. - Странно, что он до сих пор не объявился. Идем.
Судя по тому, как уверенно она меня тащила какими-то переулками, куда я в здравом уме никогда не заглянула бы, адрес был ей известен. Я крепко держала ее за руку, чтобы не потерять в наводнившей улицы толпе, и постоянно крутила головой по сторонам, пытаясь угадать, на чьей стороне народ. Станут ли они защищать Робеспьера или будут с радостным гиканьем провожать везущую его телегу? Но единого мнения, которые бы властвовало над всеми, мне не удалось уловить: кто-то явно праздновал и открывал бутылки с вином, кто-то, напротив, громко выражал свое сожаление и призывал парижан немедленно идти брать Тюильри штурмом, как когда-то, в дни восстания против Бриссо и его компании, стремящихся погубить Марата. Но теперь все было не так, как год назад, в тот бурный июньский день: искры проносились в воздухе, но их было мало, слишком мало, чтобы зажечь пожар.
“Не думай о плохом, - я зажмурилась, словно это могло меня отгородить, - не думай”. Но как было не думать, когда происходящее вокруг меня все четче приобретало очертания самого страшного из моих кошмаров?
- Пришли, - Виктуар, в отличие от меня, не была настроена рефлексировать и бесцеремонно распахнула дверь нужного дома, потянула меня по лестнице. - Давай, шевели ногами, времени мало.
По квартире Анрио можно было сказать, что там или проводили обыск, или гуляло по меньшей мере человек пятнадцать. Все было перевернуто вверх дном, даже вещи были вытряхнуты из шкафа, занимавшего почти половину коридора, но среди груд мусора и беспорядочно сваленной одежды нам с моей спутницей не удалось найти самого важного - хозяина.
- Вот же… - Виктуар раздраженно топнула ногой и, словно фурия, снова бросилась в комнату, - да куда он подевался?
И тут ответ на ее вопрос объявился сам с собой - в виде громкого, звучного храпа, донесшегося из-под того, что я поначалу приняла за сваленную на диване кучу тряпья. Теперь эта куча шевелилась, поднимаясь в такт шумному дыханию, и у меня не осталось сомнений, что под ней находится человек. А под чем-то, напоминавшим старое одеяло, обнаружилось и его опухшее, красное лицо. В ноздри мне ударил такой густой запах перегара, что я закашлялась и начала судорожно обмахиваться ладонью. Не помогло.
- Гражданин, - зажав двумя пальцами нос, я потрясла спящего за плечо, - просыпайтесь, гражданин!
Разбудить его удалось не сразу, даже после того, как свою долю внесла и Виктуар, принявшись трясти его с утроенной силой. Анрио с трудом перевернулся на бок. Взгляд его заплывших, лишенных всякой осмысленности глаз сфокусировался на нас.
- Вы кто? - хрипло спросил он, пытаясь приподняться. - Что… откуда…
- Просыпайтесь, - требовательно повторила я, даже не думая его отпускать. - Робепьера арестовали, нужна ваша помощь.
- Что… кого… - до него явно не доходил смысл моих слов, его слишком заботили собственные проблемы. - Что со мной?..
- Меньше надо было заливаться вином, - произнесла Виктуар, с презрением глядя на несчастного. Анрио посмотрел на нее озадаченно и, протянув руку, едва не упал с кровати.
- Но я не пил вина… ах, вот оно что… опоили… опоили враги…
- Ага, конечно, - закивала Виктуар, - это все происки Питта. Как всегда. Да проснитесь вы, наконец!
С трудом, но ему удалось сесть и посмотреть на нас. Веки его тяжело поднимались и опускались, и я на секунду даже посочувствовала бедняге, но тут же вспомнила, что надо торопиться.
- Робеспьер арестован, - повторила я терпеливо и членораздельно, надеясь, что в этот раз до пропитых мозгов Анрио дойдет. И дошло же - пусть не сразу, пусть ему пришлось еще несколько секунд поморгать с отсутствующим видом, но дошло.
- Арестован? Робеспьер? - повторил он и подскочил со своего ложа, тут же едва не упав. Виктуар отступила, чтобы он, нелепо взмахивая руками в попытках стоять ровно, не задел ее. - Вот сволочи! К оружию, граждане! К оружию!
Похоже, мы разбудили его слишком рано, он был еще порядком пьян, но укладывать его обратно теперь было делом безнадежным: в один миг разъярившись до крайности, Анрио теперь напоминал бешеного бизона и носился по квартире в поисках сабли, не слушая уже никого и ничего. Вряд ли тут необходимо было наше дальнейшее присутствие, и мы с Виктуар медленно засеменили прочь.
- Думаешь, он нам поможет? - спросила я, когда мы покинули квартиру. Виктуар пожала плечами, прислушавшись к доносившемуся из-за оставшейся открытой двери шуму:
- Если он опять не уснет и если его не арестуют - может быть и да.
Я на ее месте не была бы так уверена, но не стала ничего говорить. Зато от осознания того, что я не сижу сложа руки, а пытаюсь сделать хоть что-то, тревога и боль отступали, прекращая неотвратимо мучить меня. Главное было - не сидеть на одном месте подолгу, ибо я понимала, что они могут вернуться в любой момент и впиться в меня с новой силой. Сейчас я была в шоке, как человек, которому только что сказали, что он снова умрет, и не пускала в свое сознание ни одной мысли о грядущей смерти.
- Что будем делать? - спросила я, собираясь с духом. Виктуар задумчиво сковырнула со стены кусок побелки - вслед за ним тут же отслоился еще один.
- Идем в ратушу. Надо узнать, куда дели наших мучеников, и вытащить их оттуда, пока они не свихнулись или не сделали какую-нибудь глупость. В Коммуне много сторонников Робеспьера, скорее всего, они уже бьют в набат…
Словно в подтверждение ее слов, над крышами разнесся, перебивая все прочие звуки, накрывая город плотной, всепроникающей пеленой, знакомый мне ровный и низкий гул.
- К оружию, - пробормотала я и поняла, что вопреки всему у меня все еще есть силы для улыбки.
На Гревской площади напротив входа в ратушу яблоку было негде упасть. Суета царила страшная: все сновали из стороны в сторону, толкая друг друга и сшибая с ног, откуда-то доносились чьи-то горячие призывы, по мостовой катили, награждая ругательствами всех, кто подвернулся на пути, гремящую пушку. Я еле успела отойти в сторону, чтобы тяжелое колесо не проехало мне по ногам, и замерла, ощущая себя потерянной в царившем вокруг хаосе. Мою былую решимость начало неумолимо размывать, и я снова почувствовала, что начинаю дрожать от страха, но тут Виктуар снова схватила меня за руку и поволокла к дверям ратуши.