- Пошли быстрее, - Анжела пихнула меня в спину, - не стой, надо убираться отсюда подальше.
Я послушалась ее; у меня не было причин возражать. На нашу странную парочку никто не смотрел, у всех были дела поважнее - упиться неожиданно нахлынувшим освобождением. Страха, последнее время насквозь пропитавшего воздух, больше не было - его вымело с улиц без остатка. Пока мы пробирались через площадь, нам два раза предложили выпить за “победителей тирана” - Анжела отказывалась, а я опрокидывала в себя поданную жидкость, не чувствуя ни вкуса, ни крепости. Где-то невдалеке от нас в воздух полетел пышный букет; стоявшие рядом цветочники предлагали всем свой товар просто так, не требуя платы.
- Гражданка! - услышала я рядом с собой мальчишеский голос. - Возьмите цветы! Они такие красивые! Прямо как вы!
Вздрогнув, я остановилась увидела, как Анжела с искренней, теплой улыбкой берет из рук подбежавшего мальчика небольшой букетик ослепительно-белых, как снег, нарциссов. Парниша хотел отбежать в сторону, но я схватила его за рукав; на меня он посмотрел почти с ужасом, наверное, настолько жутким было выражение моего лица.
- А красные? - спросила я хрипло. - Ведь раньше ты продавал красные?
Высвободившись из моих пальцев, мальчишка испуганно отступил. Кажется, он решил, что имеет дело с сумасшедшей.
- О чем вы, гражданка? - спросил он, разве что пальцем у виска не крутя. - Вы где красные нарциссы видели? Их в природе-то нет!
- Но…
Мне не дала закончить фразу Энжи: снова подхватила под локоть и поволокла прочь.
- Пойдем, Наташ. Пойдем отсюда.
И я снова покорно двинулась туда, куда меня вели. Куда мы точно идем, меня не интересовало - вряд ли могло быть место хуже, чем то, откуда я вырвалась только что. Анжела следила за мной обеспокоенно, и я понимала, что она волнуется, не тронулась ли я, но в тот момент я бы точно не смогла убедить ее в обратном.
- Скоро вернемся домой, - проговорила она, доведя меня до сада Тюильри и сажая на бортик одного из маленьких фонтанчиков, в изобилии разбросанных вокруг главной аллеи. - Посиди тут, я скоро приду, хорошо?
Попытавшись изобразить улыбку, я кивнула, и Анжела ушла, мгновенно растворившись в тени деревьев. Оставшись одна, я какое-то время сидела неподвижно, восстанавливая дыхание - оказалось, ослабить натянувшийся в груди узел было не так-то просто, - а потом, посмотрев на свои перепачканные в крови и грязи руки, ничтоже сумняшеся опустила их в воду. Замерла, наслаждаясь приятным прохладным покалыванием.
Меня зовут Наталья Кремина. Мне двадцать один год. И я пережила все, что можно пережить.
Отмыв ладони, я зачерпнула холодной воды в пригоршню и выплеснула ее себе на лицо. Стало намного лучше.
Со стороны площади Согласия послышался первый ревущий вопль торжествующей толпы. Я передернулась и выплеснула себе на лицо еще воды - капли, залившиеся за воротник рубашки, показались мне неожиданно теплыми.
“Их всех убили”, - мелькнуло в моей голове. Революция не пощадила никого из тех, кто создавал ее - рано или поздно, всех их ждала одна и та же участь. Как там говорил Марат: “Всем придется умереть”? Наверное, произнося эту фразу, он сам не подозревал, насколько точное пророчество скрывается за ней. Или, наоборот, как всегда, предвидел все наперед?
- Пошел ты к черту, Бийо! - раздался из-за кустов злой голос Анжелы. - Пошел к черту!
Они вышли на дорожку почти одновременно: разъяренная, чеканящая шаги Энжи и семенивший за ней Бийо, растерянный и расстроенный. Он попытался взять ее за руку, но она проворно обернулась и влепила ему пощечину, настолько хлесткую, что в ушах зазвенело даже у меня. Потом, пользуясь тем, что он застыл на месте, закаменев, подошла ко мне и заявила тоном, не терпящим возражений, как будто я могла возразить:
- Пошли. Валим отсюда.
- Куда? - как ни странно, после умывания во мне снова пробудилось желание задавать вопросы. Анжела посмотрела на меня так, будто я спросила, сколько будет дважды два:
- Спрашиваешь еще? Домой, конечно.
Домой. Слово звучало странно и даже в чем-то насмешливо. Мне на ум почему-то приходил только дом Дюпле, но Энжи наверняка имела в виду другое.
- Я тут всего пару месяцев, - тараторила она, уверенно ведя меня по парижским закоулкам, - а уже вою без нормального водопровода и интернета. Как они тут вообще жили, ума не приложу. Ничего, сейчас вернемся в гостиницу, и… кстати, ты-то где была? Твоя мать чуть с сердцем не свалилась, когда ты исчезла!
Точно, у меня есть мать. А еще у меня есть подруги, и Анжела всегда была из них самой близкой. А еще у меня есть Андрей. Когда-то давно мне казалось, что я его люблю, а он хотел сделать мне предложение. Воспоминания проявлялись в моем сознании постепенно, будто выплывая из темноты, но одно всегда влекло за собой другое, и я почувствовала, что начинаю медленно пробуждаться от какого-то глубокого сна. Жизнь моя, до сих пор казавшаяся мне разделенной на “до” и “после” неожиданно показалась мне единой и неделимой: на меня накатило навязчивое ощущение, что все, что происходило со мной до этого, имеет под собой какую-то незаметную с первого взгляда, но вполне логичную связь.
- Мэтр меня убьет, - нервно засмеялась Анжела, заведя меня в какой-то безлюдный переулок и достав из висящей у нее на плече сумки какое-то устройство, похожее на часы с очень толстым ремнем. Быстро она закрепила часы у меня на запястье, и я почувствовала нечто вроде легкого укола.
- Эта штука взяла у тебя кровь, - пояснила Анжела, надевая себе на руку точь-в-точь такой же прибор. - Сейчас перенастроится, и можно отправляться.
- Домой? - спросила я. “Часы” у меня на руке, помигав немного, зажглись ровным зеленым светом. Анжела улыбнулась.
- Домой.
А потом я испытала знакомое мне уже ощущение полета в бездонную бездну: внутренности словно облило чем-то холодным, какую-то невыносимо долгую продолжавшуюся секунду я парила, не чувствуя собственного тела, между чем-то и ничем, а потом открыла глаза и поняла, что твердо стою на земле. Вернее, не на земле и не на мостовой, а на асфальте. Вполне современного вида асфальте.
И вонь стояла в воздухе та еще - смесь гари, дыма, автомобильных выхлопов и чего-то еще, заставившая меня закашляться. Неужели я всю свою жизнь дышала этой дрянью? Организм, привыкший получать чистый кислород, взбунтовался в момент, и мне пришлось простоять несколько секунд у обшарпанной, изрисованной граффити стены, пока Анжела заботливо похлопывала меня по спине и отпаивала водой из бутылки.
- Так всегда с непривычки, - пояснила она, когда я наконец смогла сделать вдох без риска выкашлять легкие. - Все нормально?
- Вполне… - пробормотала я, собираясь с мыслями. Наверное, я должна была ощущать радость по поводу того, что спаслась и вернулась обратно в начало двадцать первого столетия, но ее и в помине не было: одна лишь мучительная тоска по тем, кого я бросила перед лицом смерти.
- Ну и прекрасно, - словно не замечая моего состояния, защебетала Энжи. - Пошли найдем в такси, я тебя довезу до гостиницы, ты хоть вымоешься, а то…
- Далеко живешь? - спросила я, потому что надо было что-то спросить, а мое молчание, кажется, нервировало Энжи больше всего остального. Она усмехнулась, как сытая кошка, и ответила с тем самым выражением, с каким в детстве показывала мне новых подаренных ей кукол:
- Тут два шага. В “Мариотте”. Но на своих двоих туда не приходят, сама понимаешь. Пошли, пошли быстрее, я тоже хочу в душ.
Пошатываясь и спотыкаясь на каждом шагу, я поплелась за ней.
Портье за стойкой рецепшен, если и удивился нашему виду, то ничего не сказал, за что получил от довольной, как черт, Энжи хрустнувшую купюру, мгновенно исчезнувшую в кармане его форменного пиджака.
- Ужин подадите в номер, - скомандовала Анжела и увлекла меня к лифту. Я тупо крутила головой во все стороны, понимая, что о предназначении многих предметов успела уже начисто забыть, а когда лифт начал подниматься, и вовсе со страхом вжалась в стену. Энжи посмотрела на меня с сомнением: