- И я так думаю, - подхватил Гарри, - потому что когда я плыл на "Мафусаиле", я слышал, как лед все время стучал о борта. Раш тоже думал, что мы где-то северо-восточнее Большого острова. Он даже говорил об этом с Эриком Паульсеном, норвежским ученым. Паульсен в Подземный город приехал с нами... Маленький, щупленький, но очень смелый... Но вскоре его забрали. Мы думали, что это потому, что он смелый. Когда ему хотелось, он говорил вслух. И смеялся, когда радиорупор предупреждал его.
Раш много думал, как с людьми говорить, чтобы стража не слышала. И придумал: говорить надо особым кодом. Он научил нас разговаривать глазами: то один глаз закроешь, то другой... Точка-тире... Вот начинается обед. Все сидят за столом. Русский тоже ест похлебку, а глаза - то один закроется, то другой. И кому надо, тот понимает - тире, точка, три точки... У нас уже образовалась своя компания: французский капитан Моро, англичанин Бленд, поляк Янковский. Русский объединял людей для дела.
Первой задачей Раша было - прощупать людей. Нелегко это было: люди очень напуганы, подойти нельзя, сказать нельзя, про наш код еще не знают... Но Раш был очень терпелив и настойчив. Постепенно он научил всех нашему коду, сумел завоевать авторитет. Через год наша камера стала ротой. Охрана ни о чем не догадывалась. Мы знали - ничего не должно быть видно. Мы были тихие, как всегда. Но все стали понимать, что мы люди, а не скот. О, это было очень большое дело! Без этого люди сошли бы с ума, стали бы как машины...
Мы готовили оружие. Острый камень, немножко похожий на топор, сломанный гаечный ключ - это уже оружие. Все это мы собирали и прятали в шахте, в укромных местах. В камере ничего не спрячешь - голое железо, нигде ни щели, а нары и стол убирались.
Так мы готовились начать войну в Подземном городе. Раш говорил: "Если кто-нибудь сможет убежать, пускай бежит и на весь свет кричит о Подземном городе". О, Раш очень умный человек! Это он научил меня бежать из Подземного города. Он сказал: "Если тебе это удастся, постарайся как можно скорее добраться до СССР и там рассказать обо всем". Какое счастье, что я увидел красный флаг на корме "Днепра"!
Гарри Гульд бежит из подземного города
Однообразие жизни Подземного города внезапно нарушилось. Сначала был резко уменьшен продовольственный паек. Электричество стало светить не так ярко. А затем однажды в стальной камере не открылась дверь, через которую заключенные выходили на работу. Она не открывалась очень долго - может быть, несколько дней. И даже изнуренные каторжным трудом люди встревожились: почему не гонят на работу?
А потом электрические лампочки, непрерывно светившие на протяжении нескольких лет, внезапно погасли. Это было похоже на крушение мира. Стальная камера наполнилась густым, ощутимым мраком. Репродуктор начал было говорить:
- Безымянные, сохраняйте...
В этот миг загремел оглушительный взрыв, не похожий на те, какими дробили породу в шахте. Заключенные упали на пол. Стальная камера звенела, гудела, как огромный резонатор; люди затыкали уши... Вдруг заплескалась вода. Раш принялся ощупывать стальную стену. Найдя бойницу, уже не опасаясь пули из автомата, он закричал:
- Отоприте! Нас заливает.
Но никто не отозвался. Охраны не было.
Тогда узники бросились к двери. Навалились скопом, давя друг друга. Но гладкая сталь не поддавалась. А вода все прибывала. Она достигала уже нар...
Русский сложил руки рупором и громко скомандовал:
- Все на нары! Ко мне!
Толпа повиновалась. Триста человек в темноте, стоя на нарах, сбились в тесную кучу, и нары не выдержали - стали поддаваться. Тотчас же кусок их был выломан и превращен в таран. Но после первых ударов, прогремевших по всему подземелью, как гул набата, вдруг зажглось электричество и репродуктор заявил:
- Заключенные, сохраняйте спокойствие... - Голос был незнакомый, совершенно не похожий на прежний. - Облеченный полнотою власти, я принимаю на себя руководство Подземным городом. Я несу ответственность за порядок и дисциплину, за уровень производства. Кто будет добросовестно работать, тот может рассчитывать на возвращение имени, человеческого достоинства, а со временем и свободы. Кто осмелится сопротивляться, - будет предан военно-полевому суду, который покарает виновных по всей строгости законов военного времени, вплоть до расстрела.
Диктор умолк, и заключенные снова увидели в бойницах стволы автоматов. За стальными стенами послышалось щелканье затворов.
Репродуктор заревел:
- Разойтись по местам!
Но заключенных уже нельзя было остановить.
- Свобода или смерть!
Они принялись колотить обломком нар в стальную дверь.
Автоматы молчали, и это придавало заключенным еще больше сил.
Вдруг нары ушли в стены, а из-под пола поднялся стол. На нем стоял рыжеволосый человек с самоуверенной рожей. Скрестив руки на груди, он с наглой улыбкой оглядывал окруживших его заключенных. Многие бросились к столу, чтобы стащить этого наглеца на пол, но рыжий поднял руку и сказал:
- Спокойнее, парни! Если вы меня укокошите, то никогда уже отсюда не выберетесь.
Он говорил по-английски, но с явным немецким акцентом.
- Мы требуем свободы! - закричали со всех сторон. - Мы разнесем эту тюрьму. Свободы!
Рыжий ткнул пальцем в себя и расхохотался.
- Разве я не похож на вестника освобождения? Разрешите представиться, ребята: Джонни-Счастливчик, полноправный гражданин великой и весьма демократической страны. Мне поручено ознакомиться с вашим житьем-бытьем и подготовить все к вашему освобождению. Как только будет заключен мир, вы тотчас же поедете домой... Сегодня начнется перепись, вы сейчас получите анкеты. Мы установим имя, место жительства каждого и - счастливого пути! А до заключения мира вы немного поработаете. Чтобы не скучать от безделья.
Слова этого молодчика произвели ошеломляющее впечатление. Одни по простоте своей возликовали: "Ура, свобода!"; другие со сверкающими от гнева глазами, возмущенные, подступили к новому тюремщику:
- Сколько еще мы будем здесь томиться? Мы требуем свободы! Ни одного дня здесь не останемся...