— Нахал! Нет, нет, этого не передавайте. Передайте: «Если вы утверждаете, что утром прибудет помощь из СССР, значит, так называемые военнопленные освобождены давно, иначе помощь не могла бы так быстро прибыть. Почему же вы только сегодня ставите меня об этом в известность?» Что он отвечает?
— Он отвечает, что военнопленные не освобождены, а освободились час тому назад сами.
— Кого он морочит! Передайте: «Генерал не верит в чудеса». И еще передайте: «Через три часа к вам прибудет представитель командования».
Генерал отправился домой. Настроение его еще больше ухудшилось. Русские узнали о существовании острова Полярного Робинзона. Подземный город перестал существовать… За такие дела генерала Гробза по головке не погладят…
Дома он понял, что сделал ошибку, и бросился к телефону.
— Радиорубку!.. Дежурный! Мы забыли запросить координаты этой русской экспедиции. А то если… Запомните сами и передайте всем: мы об этом острове ничего не знаем.
Проклятая служба! И дернул же его черт согласиться на этот пост в Арктике! Теперь прощай, карьера…
Наконец радист сообщил, где искать русских. Генерал отдал распоряжение отправить туда реактивный самолет и снова лег в постель.
…Освобожденные, в том числе и граждане «великой страны монийской цивилизации», чтобы как-нибудь согреться в ожидании самолетов, пели и плясали… Они были голодны, многие еле держались на ногах. Но всех пьянила радость свободы, счастье предстоящего возвращения на родину.
Издали донеслось чуть слышное гудение. Вскоре оно усилилось. И вот уже на горизонте засверкала серебряная точка. Две струи молочного тумана чертили след приближавшегося самолета. Через несколько минут он опустился на морской лед и подрулил к берегу. Люди в лохмотьях побежали к самолету. Из машины выскочили солдаты и выстроились в ряд.
— Стойте! — закричал высокий сухопарый офицер.
Освобожденные топтались в недоумении — никто не посмел приблизиться к самолету.
Пять откормленных солдат вместо приветствия направили на толпу оружие. Тысячной толпе ничего не стоило раздавить их. Но ведь это монийские ребята — такие, какими когда-то были и они, освобожденные…
Наконец сухопарый офицер скомандовал:
— Граждане Монии! Отделитесь от прочих. Кто разделяет программу красных, отойдите вправо. Кто не разделяет этой программы, останьтесь на месте…
Подавленные люди не двигались. Они смотрели на своих соотечественников и молчали. Но вот кто-то закричал:
— Мы хотим домой! К семьям! Нам нужен отдых! Нам нужны жилье, одежда, пища. О программах поговорим дома!
— Правильно! — подхватили остальные. — Сначала домой! Мы этого заслужили!
— Понятно, — зло бросил офицер. — Я доложу генералу.
Он сделал знак, солдаты, пятясь и не опуская автоматов, вошли в кабину. Самолет сорвался с места и вскоре исчез за горизонтом…
Генерал все еще ворочался в постели, то и дело зажигал потухавшую сигару и проклинал свою службу. Четыре тягучих удара больших стенных часов напомнили ему, что самолету пора вернуться.
Генерал снял телефонную трубку:
— Майор Ренкин прибыл?
— Только что, господин генерал!
— Передайте ему, что я его жду.
Вскоре майор, похожий на спицу, прошел в кабинет. Генерал показал ему на кресло и предложил сигару. Ароматный дым листьев, выращенных рабами на Кубе, поднялся под потолок уютного монийского коттеджа, завезенного на лед Арктики.
— Рассказывайте, что видели.
— Немного, господин генерал! Русские, как известно, не особенно любят показывать…
— Понятно… А Подземный город?
— Насколько я понимаю, его больше нет.
— Подробности?
— О! И близко не пустили!.. Не успела машина приземлиться, как к нам кинулась толпа оборванцев. Блокировали самолет, не дали и шагу ступить! Пришлось прибегнуть к авторитету оружия, чтобы удержать их на расстоянии…
— Что за народ?
— Называют себя гражданами Монии. Но еще почище тех, что во времена кризиса бродили с семьями по дорогам…
— Беседовали с ними?
— Пробовал… Какая же беседа с толпой?
— Это правильно, — глубокомысленно изрек генерал. — С толпой разговор один…
— По-моему, — продолжал майор, — если они и были когда-то монийцами, то теперь весьма далеки от нашего представления о типе подлинного гражданина. Это одичавшие, неистово орущие оборванцы.