- Пятьсот двадцать шесть д-долларов точно, - невежливо перебил Мерцлов, и снова потянулся к графинчику. Крекшин заметил, что рука журналиста и литератора не вольных хлебах заметно дрожит. "Кур воровал" почему-то вспомнилась купцу деревенская поговорка.
- Да, верно. По тем временам - целое состояние. Биссел денег не заплатил, и профессор тайно передал свои документы какому-то знакомому, а сам уехал на Юг. Его так и не нашли. Инвесторы были разочарованы. Бисселу пришлось прикрыть дело... то есть, попросту говоря, скрыться с остатками денег. Впоследствии он вложил их в Электрическую компанию Биссела, продолжал Остензон, - дальнейшее вы все знаете. Впоследствии какие-то люди пытались возобновить добычу масла, но к тому времени вся осветительная индустрия перешла к электрическим компаниям... Собственно, всё. Не вижу, в чём здесь может быть современный интерес. Для истории разве что...
- Я ввввас уммммоляю, - Мерцлов пренеприличнейшим образом присосался ко графинчику, так что Ипполит Мокиевич невольно поморщился, - у меня документы есть... Вот, извольте! - он полез куда-то во внутренние карманы жилета, закопался там, и, наконец, выудил пожелтевший от времени пухлый конверт с непогашенной североамериканской маркой в правом верхнем углу. Это и есть отчёт профессора Саллимана. Приобрёл на Бостонском аукционе... Ч-читайте сами... чрезвычайно интересно... - Мерцлов вдруг неожиданно клюнул носом, и стало ясно, что он успел изрядно набраться.
Лев Генрихович Остензон аккуратно развернул бумагу, и стал тихо читать вслух по-английски.
"...Я полагаю, что промышленное применение масла сенека может иметь далеко идущие последствия. В частности, масло при перегонке легко разлагается на фракции, некоторые из которых могут быть использованы не только для яркого освещения, но и для других нужд - например, для смазки движущихся деталей в различных устройствах, в качестве замены угля в топках паровых машин, и в иных целях... Господа, мне представляется весьма вероятным, что ваша компания обладает таким сырьём, из которого при помощи простого и недорогостоящего процесса можно изготавливать весьма ценные продукты."
- По н-некоторым данным, - язык Ильи Григорьевича слегка заплетался, но глаза были трезвые и отчаянные, - огромные запасы горного масла н-найдены в Британской Аравии. Там его называют н-нефтью... от арабского "нафта"...
- И что? - попытался изобразить интерес Крекшин. Остензон, однако, слушал со вниманием.
- Кажется, припоминаю... Горючая жидкость, очень дешёвая при добыче она сама выходит из земли под давлением. Англичане пытались её использовать в топках, но это неудобно. Современная техника требует или чистое электричество, или спирт.
- Вот я и говорю! Из масла сенека можно получать н-нечто вроде спирта, - Мерцлов покачнулся на стуле, - п-процесс перегонки Саллимана... В-вот, - он опять зарылся в сюртуке, и, наконец, извлёк из потайного карманчика пробирку, положил на стол, после чего, свесив подбородок на грудь, тихо поник.
- Алкоголь и расстроенные нервы, - констатировал Остензон, - нельзя же так... А историйка интересная.
Он взял пробирку. На дне её виднелась прозрачная жидкость.
- Любопытно, любопытно... Эй, милейший! Огня!
Появился половой, услужливо щёлкнул серебряной электрозажигалкой.
- Нет, не так... - досадливо поморщился Лев Генрихович. - Принеси блюдце и свечу.
Всё затребованное тут же появилось, как по мановению ока.
Остензон, сопя, раскупорил пробирку и вылил немного содержимого на блюдце. По комнате пополз резкий, неприятный запах.
- Н-да, спирт, по крайней мере, на нюх привычней... Посмотрим, "акула" наклонил свечу над блюдцем, и тут же отпрянул - хлопнуло прозрачное пламя, вздулось над столом шаром, и через короткое время опало.
Лев Генрихович тщательно осмотрел блюдце. Потрогал пальцем.
- Ни малейшей копоти, - заключил он. - Очень интересно.
Мерцлов подрёмывал, свесив голову на грудь. Похоже, нервическое напряжение его окончательно вымотало.
Крекшин опять ощутил то самое смутное беспокойство, которое так досаждало ему до начала разговора.
- Знаешь что, - решился он, наконец, - ты же знаешь, у меня есть нюх...
Остензон кивнул: нюх у Ипполита Мокиевича и в самом деле наблюдался.
- Так я что... Знаешь, вот я тебе скажу. Денег на этом сделать можно. Очень хорошие деньги, чую. Но... не нравится мне это дело. Вот не нравится, и всё тут.
Лев Генрихович, откинувшись на стуле, рассмеялся, показав меленькие белые зубы. "Действительно акула", - подумалось Крекшину, "этот своего не упустит".
- Чудак ты, Крекшин! Неужели я буду иметь дело с этим прохвостом, когда он нам всё сам же и сдал? Да ни копейки я ему не дам, сам займусь... Кстати: давай вложимся вместе в предварительное исследование. Если масло сенека можно перегнать до чего-то вроде керосина или спирта, может случиться неплохой барыш...
Крекшин почти не слушал. Он физически ощущал непонятную тяжесть, нависшую над головой. Очень далеко - за гранью человеческого слуха - что-то ревело и грохотало. Лязгали гусеницы, тоненько пели моторы бомбовозов. Земля дыбилась и стонала от взрывов, и дым заволакивал мир. А из аравийских песков всё новыми и новыми фонтанами взлетала к небу чёрная Кровь Войны.
- Не буду участвовать, - набычился Крекшин. - Не знаю почему. Богородица не велит, вот.
Илья Григорьевич Мерцлов неожиданно поднял мутные глаза на собеседников.
- В-вы ещё... того... пож-жалеете, - сказал он, прежде чем окончательно отключиться от действительности.
- Экий он хлипкий... - Остензон с брезгливостью посмотрел на журналиста и литератора. - Ладно, ты как хочешь, - обратился он к купцу, а я попробую. Попытка - не пытка. В конце концов, - добавил он задумчиво, я ничем не рискую.