Через два десятилетия северяне поняли, что Ленайя, развиваясь собственным путем, давно уже обошла в развитии другие народы. Был собран совет, на котором избранные старейшины отправились в соседнюю страну для установления дружественных отношений. Северяне многое познали у Совета магов. С тех пор северяне окрестили освоенные земли Империей, а себя именовали имперцами. С того же времени, по примеру Ленайи, Империя стала вести летоисчисление.
В двести сороковом году имперцы решили расширить свои границы. Они вторглись в Золотой лес, принадлежащий эльфам, но умылись собственной кровью, и больше к лесному народу не лезли.
Через пятьдесят с лишним лет, когда южная граница Империи достигла берега (на котором и был заложен фундамент Арката), пираты с Волчьих Островов впервые попробовали на зуб крепость имперских стен. Зубы морским воякам живо обломали, и волки в прибрежные воды Арката больше не совались. Но Рыбачьи Острова впали в еще большую немилость, и пираты с удвоенным ожесточением отыгрывались на мирных жителях за поражение от рук северян и бывших кочевников.
Понимая, что такая жизнь ни до чего хорошего не доведет, старосты деревень всех трех Рыбачьих Островов, прослышав о сильном соседе, отправились на поклон к ярлу Арката. Они просили защиты, и Империя откликнулась, взяв Рыбачьи Острова под эгиду огромной страны, получив взамен близкий источник рыбы и, что немаловажно, доселе не освоенное мореходство. В небольших бастионах, построенных на берегах Островов, и стоящих по сей день, были расквартированы отряды воинов, с успехом противостоящих все более редким нападкам волков. Но пираты все же находили лазейки, поджигали дома островитян, губили урожай, похищали людей. Правда, вскоре после грандиозного морского сражения в четыреста первом году, в котором волков истребили почти всех, пираты перестали быть хоть сколько-нибудь существенной силой. Бастионы были покинуты, камень постепенно крошился, часть его селяне растащили для хозяйственных нужд — ведь главная угроза была устранена.
Через пару сотен лет на Волчьих Островах вновь бурлила жизнь. Многие жители последовали примеру имперцев и жителей соседних Островов, занялись скотоводством и земледелием. Те же, кто продолжил дело предков, выбирали жертву набегов более осмотрительно. Впрочем, к нынешнему времени пираты почти перевелись, не имея возможности противостоять мощи Империи и стремительно развивающихся стран Запада, доступ к которым был возможен лишь с моря.
Пираты исчезли, а кровная ненависть к жителям Волчьих островов осталась. Если рыбаки могли мирно сосуществовать бок о бок с новым населением Волчьих Островов, то с теми, кто носил волчьи хвосты — знак принадлежности к пиратству — нередко возникали конфликты, ни к чему хорошему не приводящие. Далеко не многие были готовы забыть события давно минувшего прошлого. Вот и Марк, никогда прежде не видевший пирата воочию, не смог противостоять той ненависти, которая впиталась в кровь Островитян за прошедшее тысячелетие.
Барон Миллок, у которого ушло несколько мгновений на то, чтобы вспомнить историю развития Империи и конфликтные события между Островами, грустно изрек:
— Значит, у нас снова назрела проблема.
— Это точно. Я отказываюсь работать с головорезом.
— Акиль не головорез, можете мне поверить. И в отличие от вас, Марк, против островитян ничего не имеет.
— Он носит волчий хвост. Ни о чем не говорит?
— Я уверен, что это всего лишь напоминание о его родине.
— Да что вы! — Марк вновь повысил голос. — Люди с хвостами веками пытались доказать превосходство своего народа перед нашим. Это символ не родины, а пиратства, жестокости и разбоя! И я не собираюсь работать в компании человека, который гордится тем, что в его роду были пираты!
— Марк, ты дал обещание. — Барон впервые назвал парня на «ты».
— И я от него не отказываюсь. Но и вы меня поймите.
— Мне кажется, ваша кровная вражда слишком далеко заходит.
Марк хотел еще что-то возразить, но барон не дал ему этого сделать:
— Хорошо. Я постараюсь найти компромисс. Подождите меня здесь.
Темнело. Солнце почти ушло за горизонт. Город погружался в предзакатные сумерки. Окна особняка Миллока ловили алое пламя запада, и Марк старался не смотреть на них, чтобы не ослепнуть. Он подумал о том, что зря затеял спор. Личных претензий к Акилю он не имел, а суета, которую парень развел вокруг своей персоны, заняла определенное время. Время, за которое он должен был достигнуть ремесленного квартала, но которое было потрачено на пустые препирания. Барон тоже задерживался, в первую очередь из-за желания как можно скорее разрешить разногласия, и заняться наконец делом. Марк, успевший в раздумьях достичь витой ограды, к которой вела парковая дорожка, решительно развернулся и чуть ли не бегом ринулся к двери белоснежного дома.