– Сильфана! – крикнул. – Дягиль!
Ничего. Ничего, кроме воя ветра и карканья. И снега, секущего лицо.
Ему казалось, что он ходит по кругу и раз за разом попадает в одни и те же места, когда Ядран вдруг остановился, издал драконье воркованье и потянул Вуко в сторону.
Дягиль лежал на боку среди тел трех Змеев, в большом пятне крови, с двумя короткими мечами в руках – с теми, которые обычно носил за спиной. Снег падал прямо на широко открытые глаза, а на маске, заслоняющей рот и нос, расцвело пятно крови, уже коричневеющей на морозе.
Драккайнен присел рядом и сунул руку под капюшон, пытаясь нащупать место на шее, почти на затылке, где у местных проходила сонная артерия, но сомнений быть не могло. Дягиль уже бежал сквозь Сад, среди ледяных цветов, навстречу спроектированному Фьольсфинном раю.
– Вуко… – Цифраль зависла у разведчика перед лицом, он взглянул на ее свесившиеся ручки – и сердце его сбило ритм. – Вуко… Я ее нашла.
У него свело щеки, а голос феечки, отзывающийся в голове, потонул в волне белого шума. Все в один момент сделалось черно-белым.
– Где?.. – прохрипел он.
– Ступай за мной. Кажется, жива, но не знаю…
– Веди, – рявкнул он. И пошел за истекающей бледным светом феечкой, между трупами, среди движущегося савана метели.
Она полусидела на снегу, завалившись набок, с лицом белым как бумага. Шлем спал у нее с головы, длинные темные волосы, выбившись из-под ремня, стекали волной на ржавые пятна вокруг. Сжимала ладонью бок и чуть раскачивалась с сомкнутыми веками, из-под которых ручейком текли слезы.
Он добрался до Сильфаны и, как смог, осторожно отнял ее руку от бока. Все было пропитано кровью, свежей, продолжающей течь, но напоминало рубленную рану, а не след от колотого удара.
– Ульф… Прости… – простонала она. – Мне так жаль… Все вытекает… И так холодно…
– Тихо, малышка… – пробормотал он. – Все будет хорошо…
Он расстегивал ее разрубленный анорак, задирал кольчугу и слои шерсти – пальцами неловкими, словно колышки. Рана тянулась вдоль ребер, самое нижнее могло быть сломанным, но до пневмоторакса не дошло. Она вздрогнула, когда Вуко обмыл бок горстью снега, размазывая по коже кровь, тут же снова выступившую в ране.
Отчаянно ругаясь по-фински, по-польски и по-хорватски, он выудил из-за пазухи последний флакончик, а из бокового кармана штанов – пучок корпии, зашитой в свежий, чистый мешочек, порцию насекомной паутины и бинт. Разодрал его зубами и положил на снег, а потом сбил шейку флакона о край шлемного козырька и вылил на рану все, что там было. Девушка вскрикнула и напряглась. Вуко зашипел успокаивающе, стараясь защипнуть края раны, и обложил ее псевдопаутиной, волокниной, похожей на неплотную вату, и наложил повязку. А потом он сидел над Сильфаной, держа ладони на повязке, изо всех сил пытаясь представить себе кровеносную систему, делящиеся клетки и застывающую кровь. Сидел с закрытыми глазами, раскачивался, словно шаман, и монотонно бормотал:
– Parantua… Perkele parantua… pysähtyä veri… poistua perkele haava…
Он слышал, как его зовут, но не прерывался. Сидел долго, глядя, как грудь Сильфаны, покрытая гусиной кожей, поднимается в слабом дыхании, и ждал, пока повязка перестанет подтекать, повторяя и повторяя свои слова монотонным, деревянным голосом.
И только потом их позвал.
Мы потеряли двоих людей – Анемона и Дягиля; Явор, Кизил и Сильфана – в тяжелом состоянии. Кизил и девушка выглядят стабильными, Явор – скверно: бабка надвое сказала, выживет или нет. Бывший фавн – без сознания. Одни сани повреждены. Из их экипажа при падении рассадил голову Варфнир – крови, как от подрезанной свиньи, серьезная шишка и его тошнит, а Лавр вывихнул ногу. Оба настаивают, что чувствуют себя нормально. Филар и Калло похищены.
Так все примерно выглядит. Остальной ударной группе, со мной во главе, тоже изрядно досталось. У меня – девять человек и двое саней.
Я сижу на поваленном стволе, умываю руки и лицо снегом, вокруг суета. Раненых грузят на сани, убитых тоже, завернув в их меховые спальные мешки. Я должен организовать эвакуацию и решить, кто едет со мной в группе преследования. Мы делим амуницию.
На снегу мехом книзу разложена шкура, а на ней – запасы стрел, связанные в пучки, вязанки сушеного мяса, обомшелые головки особого сыра, стальные сюрикены, веревки, разнообразные приспособления для убийства.
Грюнальди находит свой щит и приносит мой меч. Взамен даю ему баклагу с пивом. Участники штурма настолько вымотаны, что едва стоят на ногах.
Варфнир то и дело блюет на снег и сидит склоненный, упершись в собственные колени, словно таким-то образом может ухватить на несколько секунд отдыха больше. Лавр пытается скакать на одной ноге, с мешком в руках, а мне хочется свернуться клубком в ближайшем сугробе. Собственно, как раз тут начинается проигрыш. Когда в изможденном мозгу загораются аварийные лампочки и неминуемо появляется сообщение: «Все, больше не могу».