Когда он замолчал, пала кратковременная абсолютная тишина. Какие впечатлительные детишки. Он глянул на взрослых: кривая враждебная усмешка на лице Уинстона Блаунта. А ты, как всегда, завидуешь, э, Уинни?
Потом парочка олухов на передних партах засмеялась. Это спровоцировало остальных на сдавленное хихиканье.
– Спокойно! – Чумлиг выступила вперед, и все зааплодировали. Даже Блаунт.
Чумлиг еще что-то сказала. Прозвенел звонок, ученики кинулись к дверям, на перемену. Он пошел за ними.
– О, Роберт, пожалуйста, задержитесь ненадолго, – сказала Чумлиг. – Колокол этот звонит не по вам. – Она улыбнулась, без сомненья, крайне довольная удачно ввернутой аллюзией. – Ваши стихи так прекрасны! Я бы хотела перед вами извиниться за поведение класса. Они не имели права так…
Она показала на что-то в воздухе над его головой.
– Что?
– Не обращайте внимания. Боюсь, они не слишком одарены. – Она испытующе посмотрела на него. – Трудно поверить, что вам семьдесят пять! Современная медицина чудеса творит. Были у меня и раньше пожилые студенты, и я понимаю ваши трудности.
– Ну да, несомненно.
– Что бы вы ни сделали тут, тем самым окажете им услугу. Надеюсь, вы останетесь и поможете им. Переработайте свое стихотворение с учетом визуальных дополнений какого-нибудь ученика. Они научатся у вас, а вы – у них. Мир покажется вам более уютным и удобным местом.
Роберт скорчил улыбочку. М-да, в мире никогда не переведутся кретины вроде Луизы Чумлиг. К счастью, ее внимание уже переключилось на кого-то другого:
– Ой, я заболталась. Вы только гляньте на время! Мне пора на удаленку. Пожалуйста, извините.
Чумлиг развернулась и отошла к центру комнаты. Выставила руку в сторону верхнего ряда парт.
– Привет всем. Сэнди, перестань с единорогами играть!
Роберт уставился на пустое помещение и говорившую с собой женщину. Так много технологий…
Толпа учеников снаружи рассеялась. Роберт остался один и начал осмысливать свое погружение в «академическую среду». Могло быть и хуже. Его стишок им более чем понравился. Даже Уинни Блаунт аплодировал. Всегда приятно впечатлить ненавистника.
– Мистер Гу? – спросил застенчивый голосок. Роберт вскинулся. Из-за двери класса выглядывал тот пацан, Ороско.
– Привет, – сказал Роберт и добродушно улыбнулся ему.
Наверное, чересчур добродушно. Ороско выбрался из засады и пошел рядом с ним.
– Мне… мне очень понравилось ваше стихотворение.
– Да полно тебе.
Мальчик обвел рукой залитую солнцем лужайку.
– Мне показалось, что я действительно там, снаружи, бегу под солнцем. И все это без гаптиков, без контактов и носимых приблуд. – Он вскинул глаза на Роберта и тут же отвел. В них был восторг, не лишенный приятности, окажись это кто-нибудь достойней. – Готов об заклад побиться, вы ничем не хуже топовых игрекламистов.
– Я тоже готов.
Мальчуган замялся и на мгновение умолк.
– Я заметил, вы не носите. Я бы вам мог с этим помочь. А вдруг, а вдруг у нас получится работать в команде? Ну а вы бы мне со словами помогли.
Еще один взгляд на Роберта, и слова хлынули бурным потоком.
– Мы могли бы друг другу помочь, и вот еще что, у меня есть для вас предложение. Можно денег заработать. Ваш друг мистер Блаунт уже согласился поучаствовать.
Они прошли молча еще дюжину шагов.
– Что скажете, профессор Гу?
Роберт ласково улыбнулся Хуану и, дождавшись, пока пацан явственно воспрянет духом, произнес:
– Скажу, молодой человек, что скорее ад замерзнет, чем я надумаю работать в команде со старым идиотом вроде Уинстона Блаунта… или юным идиотом вроде тебя.
Псс! Мальчишка отпрянул, аж споткнулся, словно Роберт ему закатил оплеуху. Роберт, улыбаясь, двинулся дальше. Радость маленькая, как то стихотворение, но это уже кое-что.
07
Инцидент с Эзрой Паундом
Утренние озарения Роберта имели темную изнанку. Порой он просыпался не с отличным решением, а с жутким осознанием, что определенная проблема реальна, назрела и кажется неразрешимой. Он себя не накручивал: это было проявлением защитной креативности. Иногда опасность заставала его врасплох, но чаще он уже отдавал себе отчет в том или ином неудобстве, а теперь понимал, что оно чрезвычайно опасно. Приступы паники обыкновенно приводили к верным решениям, например, в случае, когда он отозвал самую первую свою длинную поэму из маленького издательства и тем скрыл ее наивное мелкотемье от глаз публики.
И, очень редко, новая проблема оказывалась абсолютно неразрешимой, а он совсем терял голову в преддверии катастрофы.