— Мы поможем вам, — наконец решилась Вайолет. — Что мы должны делать?
— Мы хотим, чтобы вы пробрались в чащобу, — ответила Финн. — Ты упоминала о своих технических способностях, Вайолет, а ты, Клаус, судя по всему, очень начитан. Все наши запрещённые штормовые находки сейчас нам очень пригодятся.
— Даже малышке удастся что-нибудь найти для стряпни, — добавила Едгин.
— А что вы имеете в виду? — спросил Клаус. — Что мы должны делать со всеми этими вещами?
— Разумеется, нас интересует оружие, — ответила Едгин из темноты.
— Мы надеемся удалить Ишмаэля с острова мирным путём, — быстро вставила Финн, — но Едгин считает, что на всякий случай оружие иметь надо. Ишмаэль заметит, если кто-то из нас отправится на другую сторону острова, но вам троим удастся перебраться через холм, найти или сделать какое-нибудь оружие прямо там, в чащобе, и принести нам сюда до завтрака, чтобы мы успели начать мятеж.
— Исключено! — крикнула слабым голосом Кит сверху. — Я и слышать не хочу, Бодлеры, чтобы ваши таланты использовали со злодейским умыслом. Я уверена, что островитяне могут разрешить свои проблемы, не прибегая к насилию.
— А вы решили ваши проблемы, не прибегая к насилию? — парировала Едгин. — Именно так вы изволили пережить великую схватку, о которой упоминали? И кончили тем, что после кораблекрушения оказались на плоту из книг?
— Сейчас не обо мне речь, — возразила Кит. — Я беспокоюсь о Бодлерах.
— А мы беспокоимся о вас, Кит, — сказала Вайолет. — Нам нужно иметь как можно больше союзников, если мы хотим вернуться в большой мир и добиться торжества справедливости.
— Вам надо находиться в каком-то безопасном месте, чтобы залечить ноги, — добавил Клаус.
— И беби, — добавила Солнышко.
— Все это не причины, чтобы вставать на путь предательства, — проговорила Кит, хотя уже как-то неуверенно. Голос у неё был слабый, тихий; дети услышали, как зашуршали книги, когда она пошевелилась, пытаясь устроить поудобнее раненые ноги.
— Пожалуйста, помогите нам, — убеждала Финн, — а мы поможем вашей подруге.
— Должно же найтись такое оружие, которое припугнёт Ишмаэля и его приверженцев, — сказала Едгин, и сейчас её голос звучал уже не как у Ишмаэля. Почти те же самые слова дети слышали из уст заточенного Графа Олафа, и они содрогнулись при мысли об оружии, которое он прятал в птичьей клетке.
Вайолет поставила на землю пустую суповую миску и взяла на руки младшую сестру, а Клаус взял фонарик у старой женщины.
— Мы вернёмся как можно быстрее, Кит, — пообещала старшая Бодлер. — Пожелай нам удачи.
Плот покачнулся, Кит издала долгий печальный вздох.
— Желаю успеха, — выговорила она наконец. — Хотелось бы мне, чтобы все шло по-иному, Бодлеры.
— Нам тоже, — отозвался Клаус, и трое детей направились при свете узкого лучика в сторону колонии, которая бросила их на отмели.
Дети брели по прибрежной отмели, шаги их сопровождались тихими всплесками, и все время они слышали шелест Невероятно Смертоносной Гадюки, преданно следовавшей за ними. Луны не было в помине, звезды скрыты облаками, оставшимися от последнего шторма, а возможно — предвещавшими новый, так что казалось, будто за пределами света от запретного фонарика остального мира не существует. С каждым неуверенным хлюпающим шагом на детей все сильнее наваливалась тяжесть, точно мысли их были камнями, которые они несли в чащобу, где их ждали запрещённые предметы. Бодлеры думали об островитянах и о мятежном расколе, который вскоре разделит колонию надвое. Они думали об Ишмаэле и пытались решить, заслуживает ли он, со своими секретами и обманами, быть изгнанным с острова. И они думали о медузообразном мицелии, прорастающем в шлеме, заключённом в олафовские объятия, и решали — обнаружат ли островитяне то оружие раньше, чем Бодлеры создадут другое. Дети брели в темноте точно так же, как до них делали многие другие люди, начиная от кочующих киммерийцев до отчаянных тройняшек Квегмайров, которые в эту минуту находились в обстановке столь же темной, но значительно более мокрой, чем Бодлеры. И по мере того как бодлеровские сироты приближались и приближались к острову, который их отверг, мысли все больше и больше угнетали их, и им тоже хотелось, чтобы все шло по-иному.