— Что это за место? — Вайолет понизила голос. — Что произошло?
Клаус достал очки из кармана, куда положил их для сохранности, и с облегчением убедился, что они невредимы.
— Думаю, мы очутились на прибрежной отмели, — проговорил он. — В море попадаются такие места, где вдруг становится очень мелко, особенно вблизи суши. Должно быть, нашу лодку выбросило бурей на отмель вместе со всеми этими остатками кораблекрушений.
— Суша? — спросила Солнышко, прикладывая маленькую ладошку козырьком ко лбу, чтобы удобнее было вглядываться в даль. — Не вижу.
Клаус осторожно перешагнул через борт. Тёмная вода доходила ему только до колен, осторожными шагами он обошёл лодку вокруг.
— Обычно прибрежные отмели бывают гораздо меньше, — заметил он. — Где-то рядом должен быть остров. Давайте поищем.
Вайолет последовала за братом, неся Солнышко на руках — все-таки та была ещё очень мала ростом.
— В какую, думаешь, сторону мы должны направиться? — спросила она. — Мы ведь не хотим заблудиться.
Солнышко слабо улыбнулась.
— Уже, — поправила она сестру.
— Солнышко права, — согласился Клаус. — Будь даже у нас компас, мы все равно не знаем, где мы или куда надо двигаться. Мы можем идти в любом направлении.
— Тогда я предлагаю идти на запад. — Вайолет показала в сторону, противоположную той, где поднималось солнце. — Если придётся идти долго, пусть хотя бы солнце не бьёт в глаза.
— А вдруг мы найдём солнцезащитные очки, оставшиеся от нашей форменной одежды, — предположил Клаус. — Их унёс штормовой ветер, но они могли попасть на эту же отмель.
— Тут можно найти что угодно, — согласилась Вайолет.
И не успели Бодлеры сделать нескольких шагов, как увидели, что так оно и было: в мутной воде перед ними лежал распростёртый на спине граф Олаф, а к плечу его было прислонено гарпунное ружье. Оба глаза под единственной бровью были закрыты, он не шевелился. За все время, что Бодлеры имели дело с Олафом, они ни разу не видели его в таком спокойном состоянии.
— Выходит, нам и не требовалось выталкивать его из лодки, — заметила Вайолет. — Это сделал за нас шторм.
Клаус нагнулся и внимательно вгляделся в Олафа — тот не пошевелился.
— Наверное, ужасно, — сказал он, — не имея никакого укрытия, выдержать бурю.
— Окачур? — спросила Солнышко, и в этот самый момент глаза Олафа открылись, и таким образом Солнышко получила ответ на свой вопрос.
Негодяй нахмурился, повёл глазами в одну сторону, потом в другую.
— Где я? — пробормотал он, выплёвывая обрывок водоросли. — Где моя статуя?
— Прибрежная отмель, — ответила Солнышко.
Заслышав её голос, Граф Олаф моргнул и сел, свирепо глядя на Бодлеров и вытряхивая воду из ушей.
— Сварите мне кофе, сироты! — приказал он. — У меня была очень неприятная ночь, сейчас мне требуется вкусный сытный завтрак, прежде чем я решу, что делать с вами.
— Никакого кофе тут нет, — отрезала Вайолет, хотя в двадцати шагах от них валялась кофеварка для эспрессо. — Мы идём на запад, думаем найти там остров.
— Вы пойдёте, куда я вам прикажу, — прорычал Олаф. — Забыли, что я — капитан судна?!
— Лодка застряла в песке, — сказал Клаус. — Она вся разломалась.
— Все равно вы остаётесь моими приспешниками, — настаивал негодяй, — и я приказываю вам идти на запад, чтобы найти остров. Я слыхал, что в этих отдалённых районах моря попадаются острова. Примитивные туземцы никогда не видали цивилизованных людей, так что, вероятно, они будут почитать меня как божество.
Бодлеры переглянулись и вздохнули. Слово «почитать» в данном случае означает «высоко ценить и испытывать глубокое уважение», однако у детей не было никого менее почитаемого, чем этот ужасный субъект, который стоял сейчас перед ними, ковыряя в зубах осколком раковины и обзывая обитателей незнакомых районов океана примитивными. И однако, куда бы ни попадали Бодлеры за время своих приключений, всюду находились люди, либо настолько жадные, что почитали и превозносили Олафа за его злодеяния, либо настолько глупые, что не замечали, как он в действительности ужасен. Детям после слов Олафа захотелось бросить его тут, на прибрежной отмели, но трудно бросить кого-то в месте и без того заброшенном. Поэтому трое сирот и все тот же негодяй молча побрели вместе к западу, по заваленной всяким мусором отмели, размышляя о том, что их ждёт. Граф Олаф шёл впереди с гарпунным ружьём на плече и время от времени прерывал молчание требованием кофе, свежевыжатого сока и прочих столь же недоступных элементов завтрака. Вайолет шла за ним и, используя найденный ею сломанный поручень вместо трости, выковыривала торчащие из грязи интересные металлические обломки. Клаус шёл рядом с сестрой и время от времени что-то записывал в блокнот. Солнышко же ехала на плечах у Вайолет, как своего рода наблюдатель, и именно она нарушила тишину торжествующим возгласом.
— Земля! — воскликнула она и указала вперёд, в туман, где Бодлеры разглядели неясные очертания острова, вырастающего из отмели.
Он казался узким и длинным, как товарный поезд, а если прищуриться, то можно было увидеть купы деревьев и что-то вроде громадных белых простынь, колыхаемых ветром.
— Я открыл остров! — Граф Олаф громко захохотал. — Я назову его Олафленд!
— Это не вы открыли остров, — возразила Вайолет. — Там явно живут люди.
— А я их король! — объявил Граф Олаф. — Торопитесь, сироты! Мои королевские подданные сейчас приготовят мне большой завтрак, и, если у меня будет хорошее настроение, я, может, и позволю вам вылизать тарелки!
Бодлеры не собирались вылизывать ничьих тарелок, они просто продолжали идти в сторону острова, маневрируя между выброшенными на поверхность отмели обломками крушений. Дети как раз обогнули фортепьяно, стоявшее в воде, точно свалившись туда прямо с неба, как вдруг заметили небольшую белую фигурку, бежавшую им навстречу.
— Что? — спросила Солнышко. — Кто?
— Возможно, кто-то ещё спасся во время бури, — сказал Клаус. — Вряд ли наша лодка была единственной в этом участке океана.
— Как ты думаешь, шторм настиг Кит Сникет? — спросила Вайолет.
— Или тройняшек? — спросила Солнышко.
Граф Олаф насупил бровь и положил перепачканный грязью палец на спусковой крючок гарпунного ружья.
— Пусть только появится Кит Сникет или кто-то из этих сопляков-сирот, — прорычал он, — немедленно застрелю. Я не позволю какому-то дурацкому волонтёру отнять у меня остров!
— Зачем же тратить последний гарпун, — быстро нашлась Вайолет. — Как знать, достанете ли вы взамен другой?
— Верно, — согласился Олаф. — А из тебя получается отличная приспешница.
— Чушь, — проворчала Солнышко и поглядела на Олафа, оскалив зубы.
— Сестра права, — поддержал её Клаус. — Нелепо спорить о волонтёрах и приспешниках, когда мы стоим на отмели посреди океана.
— Не будь так самоуверен, сирота, — возразил Олаф. — Не важно, где мы: для такого, как я, всегда найдётся место. — Он нагнулся к самому лицу Клауса и мерзко ухмыльнулся, как будто отпустил шутку. — Разве ты этого ещё не уяснил?