Иустин и Яким были ладными, жизнелюбивыми хлопцами. В Городище без них не проходила ни одна вечёрка. На стройных черноглазых парней заглядывались девушки. Девчата раньше других заметили перемену в характере братьев.
Иустин и Яким первыми в пляс бросаются, первыми начинают запевку. И все какая-то думка в очах: словно и здесь они, а где-то далеко. Не ошиблись подружки. Беспокойные мысли лежали на сердце у братьев Жук.
Вдруг оба они перестали ходить на вечёрки. И даже в отцовской хате их больше не видели.
Зато в окрестных селах, в Хлыстунове, Ротмистрове, Ковалеве, Смеле и Смелянке стали все чаще появляться молодые люди с запретными книжками и запретными речами.
По слухам, а всего более потому, что агитаторов называли «парнями с хутора Жука», местные жители догадывались, что это дело Иустина и Якима.
Действительно, подпольную работу наладили братья. К ним примкнули кое-кто из рабочих-сахароваров, сельские учителя и немало иных горячих голов.
Полиция разыскивала агитаторов из таинственного «хутора Жука». Но след их вел в самые дальние деревни, а то вдруг обрывался в лесу, в каких-то непонятных земляных норах.
Эти норы с извилистыми, сплетающимися ходами и стали по-настоящему жильем молодых революционеров. По вечерам они собирались у костров. При первой тревоге гасили головешки и скрывались в подземных галереях. Полицейские опасались туда соваться.
Один из таких разговоров у костра имел очень большое значение для дальнейших событий. В этой беседе, как и вообще в жизни подпольной группы, главенствовал Иустин. Яким вместе со всеми товарищами подчинялся старшему брату.
Иустин говорил о том, что после того как в Петербурге пролилась кровь на Дворцовой площади и по всей Руси понаставлены виселицы и эшафоты, ясно одно: близится решительная схватка с царизмом.
— Нельзя медлить, — говорил Иустин, — нельзя нам оставаться безоружными. Нужны винтовки, кинжалы, на худой конец топоры. Все это скоро пригодится.
Но оружия без денег не добыть. Где же взять деньги? Конечно, у тех, кто богат. Хоть бы у той же «Балашихи», как называли на сотню верст окрест владелицу самого крупного сахарного завода.
На этом заводе работали почти все, кто составляли «хутор Жука». Каждому горек балашовский сахарок.
— Оружие! Во что бы то ни стало достать оружие! — говорил Иустин, и в свете раздуваемого ярым ветром огня глаза его сверкали жарче углей.
Деревья шумели и клонились вершинами, будто хотели подслушать разговор у костра.
Через несколько дней управляющий заводом в Городище получил коротенькую, в три строки, записку. Его ставили в известность, что он должен вручить лицу, специально уполномоченному на то, крупную сумму денег «на революцию». Получатель явится за деньгами в скором времени.
На заводе усилили охрану. Вызвали роту солдат.
Время шло. Никакого нападения на завод не предвиделось. Управляющий подумывал, уж не пошутил ли кто-нибудь над ним? Он стал забывать о дерзком письме.
Однажды, в солнечный ясный день, у ворот завода остановилась известная всему поселку коляска закупщика бураков. Из коляски вышли четыре человека и направились в кабинет управляющего. Вернулись они через десять минут. Один из них небрежно кинул на сиденье что-то завернутое в синий платок и не торопясь начал выводить лошадей со двора.
Никто бы не обратил внимания на это самое обычное, деловое посещение. Тревогу поднял прибежавший на завод закупщик. Он кричал и жаловался, что у него увели со двора коляску. Вскоре экипаж нашли в полуверсте от завода — он был целехонек, но без лошадей и лежал на боку в придорожной канаве.
Побежали доложить о происшествии управляющему. Его нашли связанным в собственном кабинете. Когда разорвали тряпку, плотно стягивавшую челюсти, он смог только показать на несгораемый шкаф. Шкаф был открыт.
Сутки спустя в губернской газете появилось сообщение о том, что из кассы сахарного завода неизвестными похищено 15 тысяч рублей. Еще через сутки управляющий получил письмо, написанное тем же почерком, что и первое. Управляющего обличали в мошенничестве. Из кассы для дела революции взято одиннадцать тысяч. Почему же он заявил о пропаже пятнадцати? За недостающими четырьмя тысячами к нему снова явится уполномоченный.
На заводе уже никто не считал это обещание шуткой.
В газете поспешили напечатать поправку: как выяснилось, похищено одиннадцать тысяч рублей.
Полиция напала на лесное убежище подпольщиков. Там никого не нашли. Только пепел костров говорил о том, что совсем недавно подземные ходы были обитаемыми.