Искали Иустина Жука. Управляющий заводом признал в «уполномоченном» смышленого юнца, работавшего когда-то в лаборатории.
3. Бой в Смелянке
Всю семью Жук, всю их родню, двоюродную и троюродную, арестовали. Но никто ничего не знал об Иустине и Якиме.
Полиция разослала по губерниям описание примет разыскиваемых. Братья же и не думали никуда бежать. Они находились поблизости.
В село Смела к приставу пришел некий Филимон Фоменко, или, как его все звали, Филька, и объявил, что он знает, где скрываются братья Жук. Доносчику не поверили. Тогда он сказал, что сам помогал Иустину. Теперь же разочаровался в его идеях и решил порвать с ним.
Пристав подошел к Фильке и со всего размаха ударил его кулаком. Полицейский чин оказался опытным специалистом в своем деле. Он хорошо разбирался в людях такого сорта.
Филька вытер кровь с рассеченной губы и рассказал всю правду. Никогда и никакими идеями он не увлекался. Всю жизнь стремился только к одному: любым путем разбогатеть. Ему казалось, что около подпольщиков можно поживиться.
Деньги, оказавшиеся в руках у парней с «хутора Жука», вскружили ему голову. Как раз в это время подпольщикам приходилось особенно трудно. Их преследовали. В селах они появлялись лишь по ночам. Жили впроголодь.
Иустин строго запретил расходовать заводские деньги на свои личные потребности.
— Все до последней копейки — на оружие! — предупредил он товарищей.
Зная непреклонность вожака в таких делах, с ним не спорили.
Но Фоменко не выдержал. Он знал, где хранятся деньги, и решился на воровство. Успел взять немного. Но понимал — пощады не будет. Теперь он видел единственный путь к спасению — отдать Жука в руки полиции.
— Где? — коротко, не посмотрев на Фильку, спросил пристав.
— В Смелянке, — ответил доносчик.
Ночью в спящее село влетели конные стражники. К ним подоспела полусотня солдат. Филька указал на дом посреди села, у колодца. Дом оцепили. Когда стражники направились к крыльцу и начали колотить в дверь, из окон, из ставенных прорезей раздались выстрелы. Стало ясно, что осажденные дешево свою жизнь не отдадут. Они отстреливались умело и метко. Пристав вызвал подкрепление. Утром на пожарных телегах приехали еще солдаты. По дому открыли залповый огонь. Начала тлеть солома на крыше.
Из-за двери послышался женский крик:
— Выпустите детей!
Кто-то из соседей кинулся к приставу, начал объяснять, что у хозяев дома полно́ малых ребятишек. Пристав отвернулся.
На губах его закипела пена.
— Дети гибнут! — захлебываясь слезами, прокричала женщина.
И снова — залп.
В ту же минуту со стуком распахнулась дверь. Иустин и Яким перешагнули порог. Стражники подбежали к ним. Иустин бросил под ноги маленький черный шар. Бомба покатилась по земле, не взорвалась. Братья стояли рядом, держась за руки.
Иустина и Якима оттолкнули друг от друга, скрутили веревками.
По пути в Киев, на станции Бобринская, рабочие встретили поезд, в котором везли братьев Жук.
О том, как они разделались с управляющим завода, как воевали в Смелянке, железнодорожники узнали из сообщения, напечатанного в газетах. Рабочие хотели добрым словом напутствовать братьев. Но их не выпустили из вагона.
Иустин успел незаметно бросить коротенькое письмо. Рабочие подняли его и скрытно передали в Городище. Иустин и Яким писали товарищам, что на следствии никого не назовут.
Судил братьев Жук окружной военный суд. Старший держался спокойно, насмешливо смотрел на чиновников, точно хотел сказать: «Я не могу помешать вам во всей этой процедуре, но и помогать не намерен». Он отказался давать показания.
Иустин обращался только к брату, ободрял его. Лицо Якима распухло. Он сидел согнувшись, сильно кашлял. На предварительном допросе его били.
Впервые Иустин заговорил в день оглашения приговора. Судьи не поскупились: старшему брату — смертная казнь через повешение, младшему — десятилетняя каторга.
Иустин встал, оперся о крашеные перила. Перила затрещали.
— Люди вам за все отплатят! — крикнул он, и слова его эхом раскатились по залу. — Будет расплата!
Братья только взглядом простились. Якима увезли в за́мок, Иустина — в тюрьму для смертников.
Там его посетил адвокат. Он советовал подать на высочайшее имя просьбу о помиловании. Иустин ответил одним словом:
— Нет!
Сказано оно было так, что адвокат понял: повторять предложение не следует.