Ишмаэль не предложил бодлеровским сиротам никакого чая, а когда он щёлкнул выключателем на стене и в потайном помещении под яблоней вспыхнул электрический свет, дети увидели, что Ишмаэль не улыбается и не хмурится, а у него какая-то смесь выражений на лице, словно он так же нервничает из-за Бодлеров, как и они из-за него.
— Я знал, что вы сюда доберётесь, — произнёс он после долгого молчания. — Это у вас в крови. Мне никогда ещё не встречались Бодлеры, которые не раскачивали бы лодку.
Бодлеры почувствовали, что все их вопросы мечутся у них в голове, налетая друг на друга, точно обезумевшие матросы, которые покидают тонущее судно.
— Что это за место? — спросила Вайолет. — Откуда вы знаете наших родителей?
— Зачем вы лгали нам о столь многом? — требовательно спросил Клаус. — Зачем вы столько всего держите в секрете?
— Кто вы? — выпалила Солнышко.
Ишмаэль сделал ещё шаг к Бодлерам и, опустив голову, посмотрел на Солнышко, а она посмотрела вверх на него, а потом опять вниз — на ноги, упакованные в глину.
— Знаете ли вы, что когда-то я был школьным учителем? Много лет назад, ещё в городе. В моих классах по химии всегда попадалось несколько детей с таким же блеском в глазах, что у вас, Бодлеры. Эти ученики всегда писали наиболее интересные работы. — Он вздохнул и уселся в одно из больших кресел в центре комнаты. — Но они же доставляли больше всего хлопот. В особенности один ребёнок, с жёсткими торчащими волосами и всего одной бровью.
— Граф Олаф, — вставила Вайолет. Ишмаэль нахмурился и моргнул, глядя на старшую из Бодлеров.
— Нет, — ответил он. — Это была маленькая девочка. У неё была одна бровь, а из-за взрыва в дедушкиной лаборатории — только одно ухо. Она была сиротой и жила с сестрой и братом в доме отвратительной женщины, горькой пьяницы, которая прославилась тем, что однажды убила мужчину спелой дыней. Дыня росла на ферме, которой больше не существует, — на дынной ферме «Счастливые запахи», принадлежавшей…
— Сэру, — прервал его Клаус.
Ишмаэль опять нахмурился.
— Нет, — сказал он. — Фермой владели два брата, из которых один позднее был убит в маленьком городке, где в убийстве обвинили троих невиновных детей.
— Жак, — подсказала Солнышко.
— Нет. — Ишмаэль снова насупил брови. — Имя его, собственно, вызывало споры, так как он появлялся под разными именами, в зависимости от того, что на себя надевал. Так или иначе, ученице из моего класса начал казаться подозрительным чай, которым поила её опекунша, когда девочка приходила из школы домой. Она стала выливать его в домашнее растение, которое украшало в своё время известный модный ресторан с рыбной тематикой.
— Кафе «Сальмонелла», — подсказала Вайолет.
— Нет. — Ишмаэль опять нахмурился. — Бистро «Корюшка». Разумеется, моя ученица понимала, что не может поливать растение чаем бесконечно, тем более что оно погибло, а владельца его перебросили в Перу на борту таинственного судна…
— «Просперо», — закончил Клаус.
Ишмаэль наградил детей ещё одной недовольной гримасой.
— Да, — ответил он, — хотя в то время судно называлось «Перикл». Но моя ученица этого не знала. Она просто не хотела быть отравленной. У меня же возникла мысль, что противоядие, возможно, спрятано…
— Рыск, — прервала его Солнышко, и старшие Бодлеры кивнули, соглашаясь с ней. Под словом «рыск» Солнышко подразумевала отклонение от курса, или, по- другому, что «рассказ Ишмаэля тангенциален»[11], и слово это здесь означало «отвечал не на те вопросы, которые задавали Бодлеры».
— Мы хотим знать, что происходит на острове сейчас, — сказала Вайолет, — а не то, что происходило в школе много лет назад.
Но то, что происходит сейчас и происходило тогда, — части одной истории, — возразил Ишмаэль. — Если я не расскажу вам, каким образом я стал предпочитать чай, горький как полынь, тогда вы не узнаете, каким образом у меня завязался очень важный разговор с официантом в городке, стоящем на берегу озера. А если я не расскажу об этом разговоре, вы не будете знать, каким образом я очутился на некоем батискафе, или каким образом потерпел кораблекрушение в здешних водах, или каким образом познакомился с вашими родителями, и обо всем прочем, что содержится в этой книге. — Он взял у Клауса тяжёлый том и провёл пальцами по корешку, на котором золотыми печатными буквами было выведено странное заглавие. — Разные люди записывали свои истории в этой книге с тех пор, как на остров выбросило первых потерпевших, и все эти истории так или иначе связаны друг с другом. Если задать один вопрос, он неизбежно повлечёт за собой другой, и ещё один, и ещё. Это похоже на то, как чистишь луковицу.
11
Тангенциальный — математическое понятие, означающее «направленный по касательной»; здесь: внезапно отклоняющийся от темы.