– А что ты собрался увидеть, Митяй?
– Воды до х… – заметил третий голос. – Как бы тоннель не захлестнуло…
– Труба дело будет, – присвистнул Митяй.
– Труба, б-дь, будет, если тебя змея за руку хватанет, – сказал кто-то еще.
– А чего, тут до х… змей? – осведомился Митяй слегка испуганным голосом.
– До х… и больше. Как говна в общественном туалете. Когда вода поднимается, они на стены лезут. Забери граблю, говорю.
«Вот спасибо, – холодея, подумал Планшетов. – Не даром, мать вашу, я об этой дряни вспомнил, когда мы с Валеркой сюда шли».
Луч фонаря вернулся в галерею. Видимо, державший его Митяй одернул руку, напуганный словами товарища.
– Может, назад повернем, пацаны? – предложил кто-то, по другую сторону проема. Чего даром копыта ломать?
– Ты что, б-дь, не слышал, что сказал Вацик? Найти, где завал, и посмотреть, выжил там кто, или ни х… не выжил. Давай, ноги в руки и пошли.
– Валите на х… – одними губами прошептал Планшетов, моля Бога, чтобы они быстрее убрались, а он смог вернуться в галерею. Пальца онемели, Юрик понимал, долго ему не продержаться.
Словно послушавшись его мысленного приказа, бандиты прошлепали дальше. Как только их голоса стали затихать вдали, Планшетов пополз обратно, с трудом передвигая затекшие, деревянные ноги. Когда до спасительного проема оставалось метра полтора, его ладонь, нащупывая очередной выступ, натолкнулась на что-то холодное, и влажное. Его трепещущий мозг зашкалило, как бывает, зашкаливает тахометр, когда обороты двигателя непозволительно велики, потому что педаль подачи топлива утоплена в пол. Мысли под черепом Юрика заметались, словно поршни в цилиндрах, пытаясь совместить ощущение под пальцами с готовым мыслеобразом, который у Юрика уже был.
– Чешуя!!! – во все легкие завопил Юрик, отдергивая руку. Что-то размазанное метнулось следом, запястье пронзила острая боль. Планшетов отшатнулся, носки кроссовок соскользнули с карниза и Юрик, пронзительно вопя, полетел в пропасть.
Глава 4
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ОГНЕМЕТА
Часы тянулись мучительно долго, как будто время замедлило бег, превратившись в идущую против течения баржу. Груженая щебнем посудина сидела в воде по самые кранцы, и сколько не тужился видавший виды старенький дизель, стремнина все равно была сильней. Винты выплевывали пену из-под лопастей, но корабль торчал на месте. Берег был пустынным и опостылел экипажу до дурноты.
Андрей торчал у окна, за которым двор превратился в цветную фотографию. Там вообще ничего не происходило на протяжении долгих часов. Даже воздух, и тот, застыл.
Об узнике, похоже, тоже забыли. Никто не беспокоил его с утра, он был предоставлен самому себе и, естественно боли, которая не дремала. Чего-чего, а боли хватало с лихвой. Он мог плавать в ней, как по морю, здорово опасаясь, что захлебнется, а временами – надеясь на это.
Впрочем, как ни странно, именно боль подвигла его на подвиги, а как еще назвать путешествие к двери, совершенное после того, как удалось чудом соскользнуть с койки? Это, конечно, было безумное предприятие с предрешенным результатом, нельзя надеяться отпереть надежную деревянную дверь без ключа, когда половина тела закована в гипс, а другая – сплошной синяк. Бандура понятия не имел, куда подастся, если победит дверь, вдавив язычок засова в тело замка, и далеко ли сможет уйти, со своими гипсами, впрочем, металл оказался упрямей человека. Он был чертовки неподатливым.
Потерпев фиаско под дверью, и только сбив до крови пальцы единственной дееспособной руки, Бандура, тем не менее, не стал возвращаться на койку. Он захромал к окну, опираясь на стену, чтобы не упасть. Боль стала совершенно невыносимой, окатывая разум, прибой полузатопленную шлюпку, которую прилив тащит по отмели. Тем не менее, он шел, и ему казалось, что именно его движения заставляют стрелки часов лениво ползти по циферблату. Он подумал – стоит ему лечь, и они тут же станут. И, уж не тронутся больше никогда.
Подобравшись к окну вплотную, для чего понадобилась целая вечность, он вцепился в массивную, сделанную из толстых стальных прутьев решетку и повис на ней, отдуваясь. Нечего было и думать ее сломать, проще разрушить стену.
Во дворе было тихо и пусто, он словно вымер. В дальнем углу Андрею удалось разглядеть пару машин. Полноприводный грузовик с обитым железом кунгом, вероятно тот самый, что доставил его в усадьбу накануне, после аварии, а за ним – красное «БМВ», которое он разбил. Очевидно, легковушку приволокли в Ястребиное на буксире, и теперь она стояла, накрытая старым брезентовым чехлом. Больше ничего видно не было, тем не менее, Бандура решил не уходить от окна. Занял наблюдательный пост и приготовился ждать неизвестно чего. Вот тогда время и остановилось.