— А он действительно мертв? — спрашивает Холли. Ее осунувшееся лицо обращено к Ходжесу, а большая шишка на лбу, кажется, заметно пульсирует. — Совсем, совсем?
Ответ: нет — еще нет. Пока — благодаря удивительной способности мозга самовосстанавливаться — из головы бог знает скольких людей не вымоются его скользкие следы. Но через неделю — может, месяц — Брейди уже сгинет.
— Да, — говорит он. — И, Холли, — спасибо за тот текстовый рингтон. Там, где ребята кричат «хоумран!».
Она улыбается:
— А что же тогда пришло? Что за сообщение?
Ходжес с трудом вытягивает из кармана телефон и говорит:
— Чтобы я скис… — и смеется. — Я же совсем забыл!
— Что? Покажи-покажи-покажи!
Он разворачивает телефон так, чтобы Холли прочитала эсэмэску от его дочери Элисон из Калифорнии, где, без сомнения, солнечно:
«С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, ПАПА! 70 ЛЕТ — И ВСЕ РАВНО ТЫ ПРИ ВСЕЙ СВОЕЙ СИЛЕ! БЕГУ В МАГАЗИН, ПОТОМ ПЕРЕЗВОНЮ. ХХХХ ЭЛЛИ».
Впервые, с тех пор Джером вернулся из Аризоны, на сцене появляется верный Тайрон Экстазный Кайф[73]:
— Вам семсят лет, масса Ходжеса? Силы небесные! И вам с лица и на день не даш более шиссят девять!
— Ну хватит, Джером! — говорит Холли. — Понимаю, что тебя это бавляет, но звучит это очень по-дурацки и невежественно.
Ходжес смеется. Смеяться больно, но что поделаешь. Он остается в сознании до самого «Гаража Тёрстона». Ему даже удается несколько раз слабенько затянуться косяком, который Холли подкуривает и дает ему. Потом накатывается темнота.
Видимо, это оно и есть, думает Ходжес.
С днем рождения меня, думает он.
И уже ничего не думает и не чувствует.
После
Пит Хантли значительно меньше знакомый с больницей Кайнера, чем его давний коллега, который ходил сюда, как на молитву, к одному давнему пациенту, ныне покойному. Пит останавливается и спрашивает дорогу дважды: у общей регистратуры и на входе в отделение онкологии, — пока находит палату Ходжеса, но она оказывается пустой. К поручням на стене прикреплена связка воздушных шариков с надписью «С днем рождения, папа!». Шарики плавают под потолком.
Заглядывает медсестра, видит, что Пит смотрит на пустую кровать, и улыбается ему.
— Солярий в конце коридора. Там празднуют. Кажется, вы еще не опоздали.
Пит идет туда. В солярии стеклянный потолок, и там много растительности — чтобы поднимать настроение пациентам, чтобы обеспечивать их кислородом, а может, и для того, и для другого. Возле одной из стен четверо играют в карты. Двое из них лысые, у третьего к руке подсоединена капельница. Ходжес сидит прямо под окном в потолке, раздавая торт своей банде: Холли, Джерому и Барбаре. Кажется, Кермит отпустил бороду — и она белоснежная, Пит вспоминает, как с детьми ходил в торговый центр смотреть на Санта-Клауса.
— Пит! — Ходжес улыбается. Он начинает вставать, и Пит машет ему: мол, сиди, не надо. — Садись, съешь тортик. Элли купила его в пекарне Бейтула. Это у нее с детства любимое место.
— А где она? — спрашивает Пит, подтягивая стул и садясь рядом с Холли. У нее левая часть лба перевязана, а у Барбары нога в гипсе. Только Джером имеет бравый и здоровый вид, а Пит знает, что парня в охотничьем лагере едва не превратили в гамбургер.
— Уехала утром обратно на свой берег. Она смогла взять отгул только на два дня. У нее еще в марте будет отпуск на две недели, и она говорит, что еще приедет. Если надо.
— А ты как себя чувствуешь?
— Неплохо, — говорит Ходжес. Его глаза движутся вверх и влево, но только на мгновение. — Мной занимаются трое онкологов, и первые анализы неплохие.
— Фантастика! — Пит берет кусок торта, который ему протягивает Холли. — Ой, это многовато.
— Будь мужиком, ешь, — говорит Ходжес. — Слушай, а вы с Иззи…
— Мы все обдумали, — говорит Пит и откусывает. — О, как классно. Нет ничего лучше хорошего морковного тортика со сливочным сыром, чтобы поднять сахар в крови!
— И поэтому пенсионная вечеринка…
— Там же, и в то же время. Официально ее никто и не отменял. Я все также рассчитываю на твой первый тост! И не забудь…
— Ну конечно, придет и твоя бывшая жена, и нынешняя пассия, все должно быть чинно-благородно. Понимаю, понимаю.
— Только когда мы все разрулим. — Слишком большой кусок торта стремительно тает. Барбара увлеченно наблюдает это быстрое поглощение.
73
В романе «Мистер Мерседес» Джером, когда выполняет для Ходжеса различную хозяйственную работу, в шутку «играет роль» некоего верного чернокожего слуги (для которого он придумал имя Тайрон Экстазный Кайф), делая характерный акцент и манеру говорить.