— Другими словами, она планировала будущее. Не похоже на самоубийцу, не так ли?
— Нет, я бы не сказал. Мне пора идти, Керме. Мяч на твоем поле. Или играй, или так оставляй. Как знаешь.
— Спасибо, Пит. Спасибо за подачу.
— Если бы это было, как в старину, — говорит Пит. — Мы бы за это так взялись, что только щепки бы полетели!
— Только не вернешь тех времен. — Ходжес снова потирает бок.
— Да. Не вернешь, блин. Ты собой займись. Поправься немного.
— Приложу всех силы, — отвечает Ходжес, но уже никому. Пит закончил разговор.
Он чистит зубы, пьет обезболивающее и медленно влезает в пижаму. Потом ложится в кровать и смотрит в темноту, ожидая то ли сна, то ли утра — того, что наступит быстрее.
Брейди не забыл взять идентификационный бейдж Бэбино из верхнего ящика письменного стола, когда одевался в его одежду, ведь магнитная лента на обратной стороне превращала этот бейдж в универсальный пропуск. В 10:30 вечера, примерно тогда, когда Ходжес наконец-то наелся программами о погоде, Брейди впервые пользуется этим пропуском, чтобы попасть на территорию парковки, предназначенной для сотрудников больницы, возле главного корпуса. Днем здесь не протолкнуться, зато в эту пору — большой выбор мест. Он останавливается на участке подальше от всепроникающего света натриевых ламп. Откидывает сиденье роскошной машины Доктора Би и выключает двигатель.
Он погружается в сон и чувствует, как плывет в легком тумане несвязных воспоминаний — всего, что осталось от Феликса Бэбино. Чувствует вкус мятной помады девочки, с которой он впервые поцеловался, — Марджори Паттерсон в старшей школе Ист-Джуниор в Джоплине (штат Миссури). Видит баскетбольный мяч с потертой надписью «ВОЙТ». Чувствует тепло в спортивных штанишках, когда он уписался, раскрашивая картинки на бабушкином диване, большом мягком динозавре из вылинявшего зеленого велюра.
Детские воспоминания, очевидно, отходят последними.
Вскоре после двух часов ночи он дергается от яркого воспоминания: отец дает ему по жопе за то, что играл со спичками на чердаке, — и вскакивает на ковшеподобном сиденье «бумера». На мгновение самая выразительная деталь того воспоминания еще остается: пульсация вены на покрасневшее отцовской шее, прямо над воротником синей рубашки поло фирмы «Изод».
И он снова становится Брейди — Брейди, одетым в шкуру Бэбино.
Находясь в заключении в палате 217 и в теле, уже не способном нормально функционировать, у Брейди были целые месяцы, чтобы планировать, пересматривать планы снова и снова. При этом он допускал ошибки (например, он жалеет, что послал через Z-Мальчика сообщение Ходжесу на «Синий зонт» — надо было подождать, пока все будет кончено с Барбарой Робинсон), однако он действовал настойчиво, и вот уже ему почти все удалось.
Мысленно он репетировал эту часть операции десятки раз и теперь уверенно идет вперед. Одним движением карты Бэбино он попадает в дверь с надписью «Обслуживание A». На верхних этажах слышен лишь приглушенный рокот машин, обслуживающих больницу, — а может, даже этого не слышно. Снизу раздается размеренный рокот, и кафельный пол дышит жаром. Но, как он и ожидал, здесь нет никого. Городская больница никогда не погружается в глубокий сон — но под утро она смыкает глаза и дремлет.
Комната отдыха для рабочих обслуживания также пуста, как и душ и раздевалка возле него. На некоторых шкафах висят замки, но большинство открыты. Он заглядывает в шкаф за шкафом, проверяет размеры, пока не находит серую рубашку и рабочие брюки, которые примерно подходят Бэбино. Он снимает одежду врача и переодевается в рабочую форму, не забыв прихватить и бутылочку с таблетками, взятую из ванной доктора. Это мощная смесь лекарств мистера и миссис Бэбино. На одном из крючков возле душевой он видит последний штрих к образу — бейсболку с красно-синим логотипом команды «Сурки». Берет ее, подтягивает ленту на затылке и надвигает бейсболку на лоб, пытаясь спрятать под нее всю серебристую гриву Бэбино.
Он идет через все отделение обслуживания А и заворачивает налево к больничной прачечной, где душно и парко. Две работницы сидят на пластиковых стульях между двумя рядами гигантских сушилок «Фошан». Обе крепко уснули, у одной в подол зеленой нейлоновой юбки перевернулась коробка с печеньем-зверюшками. Дальше, за стиральными машинами, возле стены из шлакоблока стоят две тележки с постиранным бельем. Одна заполнена больничными рубашками, а вторая — чистым постельным бельем. Брейди берет охапку рубашек, кладет на аккуратные стопки белья и катит тележку по коридору.