Впервые улыбка Лизетты стала оскалом.
— Да, и чья это вина?
— Похоже, опять моя! — тревога Ольгуна пропала от порыва ярости. Шинс выхватила рапиру, не выбрав это сознательно. — Стоило держаться в стороне, Лизетта. Не стоило. Трогать. Моих. Друзей.
— Живых или мертвых? — сухо спросила бывшая мастерица заданий.
— И не стоило впускать меня сюда, — тон Виддершинс мог заморозить лампы.
— Дело в том, — продолжила Лизетта, — что я думала пытать тебя несколько месяцев. У тебя столько слабостей, зараза. Но у меня все еще много дел. Я решила лишить себя радости от медленной мести. Это не значит, — напряженная и гадкая улыбка вернулась, — что я не позволю себе радость от личной мести. Ты же не думаешь, что я тратила время на гнилые трупы Женевьевы, Александра и Джулиена, чтобы тебя убил кто-то из моих людей? Ты. Моя.
Комната была чище без дыма, но теперь казалась красной перед глазами Шинс.
— У тебя не было шанса выиграть еще до хромоты, змея!
— Чьей хромоты? Моей или Робин?
Шинс бросилась.
Укол силы Ольгуна, и она взлетела, миновала расстояние между собой и врагом одним прыжком. Ее нога опустилась на стол, рапира летела как молния, описывая линию между двумя женщинами быстрее, чем мог уследить человек.
Но не попала.
Лизетта отклонилась так, что клинок пронзил пустое место. Она повернулась, даже не выпрямляясь, и ударила кулаком в лодыжку Виддершинс.
Удар выбил ногу воровки из-под нее. Она рухнула на стол грудью, воздух вылетел из легких. Ей повезло, или помог Ольгун, что кулак все еще сжимал рапиру.
Она не знала, что произошло, но времени на размышления не было. Ее бог кричал ей предупреждения, она ударила кулаками по столу — пустым и с рапирой — подняла себя со стола и отскочила в центр комнаты.
В кулаке Лизетты был кинжал с тяжелым клинком, и он вонзился в дерево там, где только что была спина Шинс, пронзая дерево и затупляя острие.
— Ты хоть знаешь, — завизжала она, бросая испорченное оружие в сторону, — сколько стоит этот стол?!
— Как ты это сделала? — Шинс была потрясена, и она начинала ощущать искры страха.
Лизетта почти урчала:
— В этом мире есть силы, дурочка. Силы, что больше, чем ты можешь представить, и силы, способные скрывать себя от твоего незначительного божка!
Слова были оружием, пошатнули и оглушили Виддершинс — и Ольгуна — сильнее физического удара. Ее рот раскрылся, но она не могла заставить себя говорить внятно.
— Что…? Как…?
Но Лизетта уже двигалась. В этот раз она вскочила на стол, и хоть Шинс была слишком ошеломленной, чтобы быть уверенной, казалось, она просто подняла обе ноги достаточно высоко, чтобы подняться на стол, а не прыгнула. Она сжимала рапиру в одной руке, новый кинжал — в другой, Шинс даже не видела, как она его достала. Лизетта застыл на миг, пригнувшись на столе, а потом ее ноги выпрямились в прыжке.
Она чуть не задела потолок, пролетела над головой Виддершинс невозможной дугой, которую было сложно видеть. Она должна была удариться о каменный потолок или пролететь полкомнаты. Вместо этого она упала у дальней двери, уже повернувшись к противнику.
— Ты начинаешь понимать, — прошипела Лизетта, выдыхая с яростью, — как ошиблась, придя сюда?
— Наверное, — сказала Виддершинс с вялой улыбкой. — Пора сказать, что я выучила урок, и разойтись, да?
— Ах, да, я хорошо помню остроумие Виддершинс. Но нет, насмешливая дрянь, мы не закончили. Мне нужно многому тебя научить! — рапира и кинжал кружились, Лизетта наступала.
— Ольгун…?
Прилив божественной силы, нога женщин зацепилась за приподнятый край ковра. Это должно было отправить ее на пол к стульям, дав Виддершинс пару мгновений, чтобы добраться до двери…
Этого не произошло. Хоть носок Лизетты зацепился за ковер, тот расправился раньше, чем она смогла споткнуться.
Ольгун лепетал, и Шинс хотелось присоединиться. Ладони вспотели, сердце колотилось, она отошла к столу.
— У вас детские трюки, — дразнила Лизетта. — Такие пустяки. Хочешь, покажу тебе… кое-что интереснее?
— Если это… — начала Шинс, они с Ольгуном испуганно закричали.
Оружие Лизетты приближалось, кружась, и теперь оно будто атаковало Шинс со всех сторон. Но Лизетта не сделала ни шагу. Такое было невозможно видеть — сталь кружилась, воровка пыталась уклониться или отбить удары — но она могла поклясться, что руки врага просто потянулись через пространство, удлиняясь. Каждый раз, когда она позволяла себе моргнуть, чтобы посмотреть мимо оружия на руки, она не могла сосредоточиться на них. Словно смотрела на них сквозь слезы и густой туман.