— Давай-ка, — выдохнула она Ольгуну, ощущая его магию в своих мышцах, плоти и кости, — заметим их.
Шинс спрыгнула на плечи одного, под ее ногами раздался хруст, и он сложился под ней. Он смог вскрикнуть. Она ощутила укол сочувствия, но… это было лучше, чем если бы она подошла и зарезала его.
Так ведь?
Сложившийся человек, еще и так, как природа его не сложила бы, был неустойчивой подставкой, и даже усиленные рефлексы Виддершинс не были идеальными. Она шагнула к товарищу раздавленного мужчины.
Он застыл на месте, его разум и ощущения спорили насчет произошедшего, и Шинс решила воспользоваться этим.
(Просто ее прыжок врагу и Эврарду мог показаться спланированным и намеренным. Но она не призналась бы в этом и под пытками, а свидетели не слышали смех Ольгуна из-за этого).
Шаг стал перекатом, и ладони девушки шлепнули по влажной брусчатке. У бандита на лице успело мелькнуть странное выражение, а потом подошва сапогов Виддершинс врезалась в его лицо. Когда все было сделано, и пыль улеглась, он лежал, растянувшись на брусчатке, а Шинс с удобством сидела на нем. Удара могло и не хватить, чтобы он потерял сознание, но тот факт, что Шинс сидела, опустив ногу на его горло, убирал все сомнения.
— Вечерок, — сказала она, когда Эврард подошел ближе, его кулаки и челюсть дрожали.
— Рисуешься? — рявкнул он.
— О, нет, — не совсем. — Тут некого впечатлять.
— Я мог с ними разобраться!
— Да, если бы ты заметил их. И будь они нормальными ворами, — она встала, потянулась, пока ее спина не хрустнула, а потом побрела в ту же сторону, куда шел Эврард до этого. У него не было выбора — и он все еще шел в ту сторону — и аристократ присоединился к ней.
— Нормальные воры? — осведомился он.
— Да. Как те, что хотят тебя обокрасть. Это нормально.
— А какими еще они могут быть?
Шпионы Лизетты, узнавшей, что ты был в бою с Ируоком, и, возможно, заметившей, что ты задаешь вопросы. Ты мог бы убрать их, но, если их задачей было просто проследить, работаешь ли ты с нами, и где мы, ты бы и не понял, что они тебя преследовали. Пока искатели не зарезали бы нас во сне. Огнем.
— Зарезали о…?
— Так они не видели, куда ты шел, и что их ударило.
— А какая ты? — спросил Эврард.
— А?
— Кто или что?
— Мило, — сказала Виддершинс. — Пару лет практики, и ты станешь веселее.
— Я… — он резко опустил взгляд, что-то отвлекло его. — Ты с рапирой.
— Как и ты, — парировала она.
— Да, но, когда ты ушла, у тебя не было рапиры. Ты просила, чтобы я одолжил тебе.
Она пожала плечами.
— И ты отказал. И я одолжила у другого.
— Ясно. И этот кто-то знает, что ты «одолжила» его меч?
— Думаю, уже знает…
Шаги, шепот прохожих, шипение капель воды, попавших в горящие фонари. Но в остальном — тишина.
— Боюсь, я зря провел день, — начал Эврард. — Я не узнал ничего…
— Шш! — она подняла два пальца и быстро остановила его. — Не сейчас, — сказала ему Шинс. — Погоди, пока все соберутся. Потом все и доложат результаты.
— Но я сказал, что мне нечего…
— Тогда подожди, пока все соберутся, и не докладывай.
Эврард пошатнулся, будто опьянел.
— Ты хочешь, чтобы я подождал, — медленно и четко сказал он, чтобы проверить, что они говорили на одном языке, — и сказал группе, что ничего не узнал. Не говоря тебе сейчас, что я ничего не разузнал.
— Именно.
— Зачем?!
Шинс смотрела на юношу, словно он обезумел, раз спрашивал такое.
— Не хочу упустить все детали.
И снова шаги, шепот прохожих, шипение капель воды, попавших в горящие фонари. То есть — еще больше тишины.
— Как я согласился на это?
он не спрашивал Шинс, даже не хотел произнести это вслух. Он просто повторял это весь вечер. Но, не глядя на него, Виддершинс ответила:
— Потому что ты и твоя семья почти десять лет просто играли в манеры и «гостей» другой страны, да? А потом еще и возникла твоя глупая одержимость местью мне.
— Глупая…?! Ты украла десятки наших семейных драгоценностей! Боги, Лизетта ненавидит тебя за то, что ты опередила ее с кражей в…
— Теперь это все позади, и ты не знаешь, что делать в своей жизни. Тебе скучно, ты без цели, и ты ищешь важное для себя дело.
Эврард покачнулся, коснулся кончиками пальцев своей щеки, словно его ударили по лицу.
— Ты не знаешь, о чем говоришь!
— О, — Виддершинс пожала плечами. — Ладно.
— Правда! — настаивал он.