— Боюсь, я зря провел день, — начал Эврард. — Я не узнал ничего…
— Шш! — она подняла два пальца и быстро остановила его. — Не сейчас, — сказала ему Шинс. — Погоди, пока все соберутся. Потом все и доложат результаты.
— Но я сказал, что мне нечего…
— Тогда подожди, пока все соберутся, и не докладывай.
Эврард пошатнулся, будто опьянел.
— Ты хочешь, чтобы я подождал, — медленно и четко сказал он, чтобы проверить, что они говорили на одном языке, — и сказал группе, что ничего не узнал. Не говоря тебе сейчас, что я ничего не разузнал.
— Именно.
— Зачем?!
Шинс смотрела на юношу, словно он обезумел, раз спрашивал такое.
— Не хочу упустить все детали.
И снова шаги, шепот прохожих, шипение капель воды, попавших в горящие фонари. То есть — еще больше тишины.
— Как я согласился на это?
он не спрашивал Шинс, даже не хотел произнести это вслух. Он просто повторял это весь вечер. Но, не глядя на него, Виддершинс ответила:
— Потому что ты и твоя семья почти десять лет просто играли в манеры и «гостей» другой страны, да? А потом еще и возникла твоя глупая одержимость местью мне.
— Глупая…?! Ты украла десятки наших семейных драгоценностей! Боги, Лизетта ненавидит тебя за то, что ты опередила ее с кражей в…
— Теперь это все позади, и ты не знаешь, что делать в своей жизни. Тебе скучно, ты без цели, и ты ищешь важное для себя дело.
Эврард покачнулся, коснулся кончиками пальцев своей щеки, словно его ударили по лицу.
— Ты не знаешь, о чем говоришь!
— О, — Виддершинс пожала плечами. — Ладно.
— Правда! — настаивал он.
— Ладно. И Лизетта не в тему. Она нашла и другие поводы для ненависти ко мне. Так что не вини себя.
Аристократ проревел что-то жуткое и бросился вперед, его рапира была зло подрагивающим хвостом, и Эврард почти оставил в тумане дыру в форме себя. Шинс смотрела ему вслед и моргала.
— Что я такого сказала?
Ольгун смог лишь вздохнуть.
* * *
— Я переживала, — сказала Робин с умоляющим взглядом лани со своего места на краю дивана. Заговорщики сидели в разных местах в комнате, а Эврард, исполняющий роль хозяина и постоянно ворчащий из-за этого, передавал полные бокалы и кусочки фруктов, доступных в это время года.
Всем, кроме Фостин, которой не было видно.
— Я говорила ей оставаться тут! — возмущалась Шинс, не расхаживая, а топая по ковру, словно он был из пауков. — Я не хотела, чтобы ты оставалась одна!
— Успокойся, Шинс. Я и не была. Она ушла, когда Ренард вернулся.
— Вряд ли это безопаснее, — прорычала она.
— Я тебя слышу, — возмутился старший вор и другого конца комнаты, лениво разглядывая хрустальный бокал с вином.
— Я не удивлена, — Шинс огляделась, взмахнула руками и заняла свое место у камина. — Гах!
— Виддершинская катастрофа или нет, — возразила Робин, — но у меня еще есть обязанности.
— Виддершинская…
— Мне нужно принимать решения насчет «Ведьмы», проверять, как идет бизнес. Тебе повезло, что я отправила ее, но это лишь потому, что сама я медленно добиралась бы.
— О, хорошо. Это понятно. Начнем с основ. Общими словами. Если Фостин не вернется после этого, пойдем искать ее, а потом примемся за детали. Ладно, Робс?
Робин не выглядела радостно, но согласилась.
— Хорошо. Эврард ничего не узнал, так что начнем с тебя, Игрейн.
— Точно, — начала жрица. — Эм… Виддершинс?
— Да?
— Эврард должен быть такого цвета? Потому что он не кажется мне естественным.
— Уверена, он в порядке. Что ты говорила?
— Л-ладно… раз я не пыталась тащить за собой окровавленного компаньона без сил, я легко добралась до Базилики. Я весь день говорила с людьми его преосвященства Сикара. Ничего нового, но я подтверждаю почти идеальное пересечение тех Домов, жрецы в которых якобы могут отгонять сверхъестественную угрозу, и тех, что отказались отправить солдат на улицы для сохранения мира. И ни один из них не пострадал от нападения фейри, по крайней мере, об этом не сообщалось.
Шинс минуту жевала концы волос, а потом:
— Хорошо. Ренард?
— Ах, милая леди, мне жаль, но я не обнаружил в гильдии и у знакомых того, чего мы не знаем. Боюсь, я наравне с месье Даррасом. Хоть краснею из-за этого меньше.
Эврард невнятно проворчал что-то.
— А ты? — спросил Ренард, бегло взглянув на аристократа.
— о, — ответила Шинс, — точно. Что ж, меня разыскивают за убийство… — она сглотнула, было сложно произнести это, — майора Джулиена Бониарда.
Не удалось услышать реакцию Робин, Ренарда и Эврарда, ведь Игрейн завопила не в стиле жрицы:
— Вот дерьмо! — но Виддершинс была уверена, что и они разделяли это мнение.
— Я так и сказала, но без фекалий. Но не все мне верят. Друг Джулиена Паскаль знает правду. Но приказ пришел сверху.
— Командующий Арчибек? — спросил Ренард.
— Да. О, и он одержим фейри Лизетты.
Тут, конечно, пришлось объяснить. Шинс только заставила всех перестать кричать вопросы и начала объяснять произошедшее в штаб-квартире стражи, когда робкий стук в дверь остановил ее на полуслове.
Они знали, кто это мог быть, но руки опустились на оружие, мышцы напряглись, пока Эврард, выглянув в глазок за панелью, не открыл дверь и не впустил Фостин в номер.
Ее волосы и юбки промокли, отяжелели от влаги, и это все было логичным. Но Шинс тут же посмотрела на лицо женщины. Покраснение, опухшие глаза… на ее щеках блестел не дождь. Фостин рыдала.
Шинс ощутила покалывание в носу, она будто хотела чихнуть, но это было на другом уровне. Она знала, что это означало, знала, что Ольгун ощутил что-то, что она не могла, и ей тоже нужно было уловить этот запах.
Он направил ее, и запах нашелся на одежде курьера. Слабый запах дыма.
И Шинс знала. Была уверена, будто Фостин уже сказала это, словно она сама увидела это. Она прижалась к камню камина, и только это не дало ей упасть на пол.
А она глупо думала, что та проблема в Давиллоне была не из-за нее…
Утешающее прикосновение Ольгуна согревало ее изнутри, и она была благодарна, но едва ощущала это.
— Фостин? — Робин поднялась на ноги, ладонь невольно сжала горло. — Шинс? Я не… Что происходит?
— Это… Робин, это… — голос Фостин дрогнул. Она сделала шаг, подняв руки, и застыла, не зная, что делать, зная только, что эти слова будут среди самых сложных для нее и для ее любимой. — Ее нет. О, Робин, мне так жаль, но «Дерзкой ведьмы» больше нет.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Свечи мерцали, некоторые догорали, добавляя больше запаха воска, чем освещения. Масляные лампы и канделябр были темными и холодными, никто не посчитал нужным зажигать их.
Сумрак соответствовал настроению.
— Все успели выбраться, — тихо сказала Шинс. Робин рыдала, обмякла на краю дивана, икая, тело уже не справлялось с всхлипами. Она дрожала в руках Фостин, а Виддершинс, утешая, коснулась плеча Робин. Она хотела утешить этим, но таких слов было мало.
Она поймал взгляд Фостин. Курьер слабо улыбнулась сквозь слезы, Шинс ответила тем же. Они с трудом подавляли свое горе, старались быть сильными ради девушки, которую любили, хоть и по-разному, но они едва справлялись. Но Шинс и Фостин сейчас полностью понимали друг друга.
— Это все еще моя собственность, — продолжила в отчаянии воровка. — Мы можем… мы отстроим ее. Будет как новенькая…
Робин шмыгнула носом, а Шинс не могла больше ничего сказать. Она уже не первый раз говорила это после новости Фостин. Она надеялась, что от повторения горе Робин уменьшится.
Но Робине не хотела «Дерзкую ведьму» новой, как и Шинс.
Лизетта забрала у нее и это. Еще один пункт в растущем списке.
— Зачем она делает это? — пробормотал Ренард. Все долго молчали, из уважения или разделяя горе, но ночь не длилась вечно.
— Шутишь? — рявкнула Игрейн скорее потрясено, чем со злостью. — Ей не нужно повода лучше, чем ранить…