— Это стоит видеть с моей стороны, — оскалилась Лизетта. — Мне нужны месяцы, чтобы восстановиться. Может, я не стану прежней. Но это того стоит! Они со мной, и они при этом разбираются с другими моими врагами! — она заговорщически усмехнулась. — Те, кто тебе дорог, жутко умирают, пока мы говорим, если ты не в курсе. Если для этого им нужна часть меня, я рада заплатить!
«О, боги! Нет, нет, нет, кого еще она…».
Рука и шепот эмоций остановили ее, не дав мыслям довести ее до истерики.
«Не думай так. Не отвлекайся, она этого и хочет. Смотри на нее, остальные тревоги оставь на потом…».
Если «потом» наступит.
Надеясь, что дождь скроет дрожь, которую она не могла прогнать из голоса, Виддершинс сказала:
— Потом ты поймешь, как пострадала, когда не сможешь даже использовать горшок. Три помощника и мул.
Она не знала, что говорила. Не важно. Лизетта всегда говорила лучше.
«Так пусть болтает и угрожает! Каждая секунда для Фостин и Сикара…».
Или Сумрачный двор помогал ей читать мысли, или — что вероятнее — Лизетте надоела игра с противником. Может, несмотря на самоуверенность, она вспомнила, что случилось, когда она насмехалась в прошлый раз.
Тени закружились, скользя над ее кожей, будто платье танцовщицы из черного шелка, когда она сделала первый шаг.
— Может, утром мне будет очень плохо, — скалилась она, приближаясь, — но этой ночью я — мы — сильна как никогда. Как тебе это, мерзавка?
— Будто я буду ждать, пока ты докажешь это, — фыркнула Шинс. Она, несмотря на наглые слова, смогла сделать лишь одно.
Силы Ольгуна гудели в ее теле, наполняя мышцы, кровь и кости так, как никогда еще не было, и Виддершинс побежала.
«Важна каждая секунда…».
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Когда она в первый раз чуть не упала, плохая нога поехала под ней по скользким камням — от падения ее спасла крепко сжимающая ее талию Фостин — Робин только вскрикнула, испуганная и немного смущенная.
Во второй и третий раз она ругалась так, что моряк рядом с ней звучал бы как Виддершинс. Они шли мимо готического здания, горгульи на нем жались от грозы, кривились от молний, что показывала их, когда она чуть не упала в четвертый раз.
— Иди без меня.
Фостин повернула голову, и волосы мокрой змеей скользнули по ее шее. Робин решила, что она смотрит на нее с потрясением, а потом поняла, что ее слова пропали за громом.
— Иди без меня! — закричала она.
Теперь было потрясение. Женщина помрачнела, пошла дальше, Робин впилась в нее. Но Фостин не собиралась слушаться. Робин уперлась ногами, и Фостин могла или тянуть ее по камням, где она упала бы, или остановиться.
— Не знаю, с чего ты взяла, что есть шанс…! — начала Фостин.
Робин задела пальцами мокрую щеку любимой, остановив ее.
— Ты бегаешь по городу каждую ночь. Ты доберешься до Базилики за минуты. Я буду идти больше часа, я задержу тебя.
— Плевать! Я не брошу тебя одну!
— Если Лизетта нападет, ты ничем не поможешь. Как и никто не поможет. Даже воры в такую ночь дома. Но дом Жерара в четверти мили отсюда. Это и я смогу пройти, — она пыталась, но не смогла подавить горечь. — Там я буду в безопасности.
Фостин топнула ногой, и это промочило бы ноги Робин, но ее обувь уже впитала в себя столько воды, сколько могла.
— Нет!
Робин улыбнулась, но ее взгляд стал тяжелее.
— Это важно. Ты это знаешь. Там Шинс, может, сражается… — она сглотнула. — Ты переживаешь за меня, знаю. Хочешь помочь мне. Но ради меня этой ночью ты можешь помочь ей. Прошу.
Плечи Фостин дрожали, а потом смиренно опустились.
— Поклянись, что пойдешь к Жерару, — взмолилась она. — Что не попытаешься вернуться и натворить глупостей.
— Обещаю. Я ничего не смогу сделать, и я тебя не брошу, — Робин приподнялась на носочки для короткого поцелуя и отошла. — А теперь беги!
Еще миг колебаний, и она изящно убежала в дождь.
Робин вздохнула, не сдержалась и закричала изо всех сил:
— Я тебя люблю!
Робин поняла с болью, что не помнила, говорила ли ей это раньше. Она надеялась, что Фостин смогла это услышать.
Она на миг оглянулась на сторону, откуда они пришли.
«Может, я могла бы… Нет. Нельзя. И мы это знаем», — и она пообещала.
Глубоко вздохнув, Робин пошла по улице к маленькой квартире Жерара.
* * *
Еще крик предупреждения, паника Ольгуна. Они вспыхивали так часто и быстро, что Шинс не могла их различить. Она пригнулась, с болью перекатилась по дороге, двигаясь очень быстро. Грязь разлеталась, клинки взлетали, не просто звеня о камни, а оставляя дыры в брусчатке.
Лизетта не отставала, и ее руки словно вытянулись и терзали Шинс на расстоянии пятнадцати футов от нее. Так было нечестно, даже грубо.
Мечи кружились возле друг друга, так не могли человеческие руки, даже удлиненные и гибкие, как у Лизетты. Шинс редко находила миг оглянуться. Она видела, что женщина бежала за ней, вспыхивала сталь, но она не могла различить движение между этими моментами, или как вообще ее руки соединялись с плечами.
Даже помощь Ольгуна не помогала ей видеть сквозь дождь, мелькающую сталь и корчащиеся тени.
Высота.
Темная магия фейри в Лизетте не следовала за Виддершинс сзади. Она висела в воздухе над фонарями, ее поддерживали трепещущие конечности из тени. Они двигались неровно и тихо, ужасные отпрыски пауков, тьма, что скрывалась под кроватью, ступала по земле и задевала стены. От неловких шагов Лизетта раскачивалась на вершине этих ног из теней, напоминая труп без костей в водопаде.
Но ее нечеловеческие руки не дрожали. Клинки приближались с каждым взмахом, как и Лизетта с каждым шагом.
Виддершинс слышала хохот детей, ощущала запах трав и сладостей за грозой.
«Как она может быть такой быстрой?!»
— Я решила, — сказала она Ольгуну, вскакивая на ноги и поворачивая в узкую улицу слева, — что лучше те духи… у которых нет тел… и они просто захватывают людей. Такие тоже существуют? Можно в следующий раз такого… вместо этих фейри?
Крохотный бог не смог ответить из-за вопля предупреждения.
Лизетта дошла до развилки и бросилась в стороны, конечности из теней меняли направление ужасно быстро, отталкиваясь от зданий. Отчаянный поворот Шинс оказался лишь на пользу ее преследователю.
— Есть что-то еще?
Она знала ответ Ольгуна раньше, чем спросила.
Клинки щелкали, как ножницы, соединились в дюймах за ней. Она бросилась вперед, споткнулась, чуть не ударилась лицом о дорогу. Она бежала быстро, так что такое падение могло избавить Лизетту от мороки с ее убийством.
Ее грудь горела, бок болел. Ольгун не успевал погасить всю боль. Она не просила от него такую скорость и силу раньше дольше, чем на пару секунд. Она не знала, как долго сможет выдерживать это, и они оба понимали, что ответ включал в себя «не очень».
И снова стало видно край квартала, стену пустоты и воды. И Шинс повернула налево, но в этот раз, когда Лизетта принялась поворачиваться, она прыгнула в ближайший угол. Развернувшись, она ударилась ногами о здание, пробежала по стене, разогнавшись, три или четыре шага. Еще прыжок, горизонтальный, и Шинс пролетела мимо противника и побежала, как только ощутила под ногами улицу.
На это даже фейри не могли отреагировать сразу. Шинс впервые с начала гонки оторвалась на пару ярдов.
Но она знала, что это не продлится долго. Может, она могла бы…
— Хватит! — голос Лизетты грохотал от тряски, но это был не только ее голос. За ним Шинс слышала двойной голос Эмбрушеля.
Нижняя половина лица бывшего мастера заданий была черной, словно она пила смолу. Ее руки не двигались, а уменьшались, снова стали человеческими, и она скрестила мечи над грудью.
Но, хоть конечности из плоти вернулись в нормальный облик, одна из конечностей из тени стала длиннее.
Лизетта выбрала место под мерцающим фонарем. Под таким углом нога, будь она реальна, и если бы свету не мешал дождь, отбросила бы тень на половину улицы.