— Отпустите ей пять ведер воды за счет революции.
Отпустили. Баба очень обрадовалась, но взяла только два ведра — остальные не унести.
14 марта
Выбрали ученический комитет. От нашего класса Кленовский и Тутеев. Кленовский — это хорошо, а Тутеев около учительской вертится, прислушивается, что там скажут. Своего мнения, главное, нет! По закону божьему со второго полугодия — Кудрявый (который в первом и втором классах был). Кленовский сегодня не знал урока — плавал. Кудрявый батька подсмеивается:
— Делегат от класса, а закона божьего не знаешь…
19 марта
Ура! В Классической гимназии забастовка! Никто не ожидал — их же мы ходили освобождать в революцию! Ненадежная гимназия была. И вот забастовка! Не учатся.
20 марта
Теперь выяснилось с Классической, в чем дело. В четвертом классе учитель математики Максардов поймал за письменной работой ученика Тихонова в том, что он сдирал со шпаргалки. Случай, главное, пустяковый, но Максардов вдруг рассвирепел, вырвал шпаргалку и тетрадь, назвал Тихонова «прохвостом», все слышали, и поставил сейчас же кол. Тихонов вдруг побледнел и сказал:
— Я вас прошу меня прохвостом не называть — я буду в ученический комитет жаловаться. Теперь не царский строй!
Максардов на него, главное, с кулаками:
— Что-о! Грозить? Телячьим комитетом грозить?! П-шел вон из класса!
Тихонов пошел к двери, а на ходу сказал:
— Вы не учитель, а жандарм.
21 марта
Не успел. Вечером вчера у нас было собрание по поводу Классической. Готовился, что сказать.
Итак, Тихонов сказал: «жандарм». Урок Максардов довел до конца. После урока началась война. Тихонов — в ученический комитет, Максардов — к директору. Тихонова вызвали к директору. Вместо него пошел ученический комитет. Директор сказал: если Тихонов не извинится за «жандарма» и угрозы, то его выгонят из гимназии. Учком говорит: если Максардов не извинится перед Тихоновым за «прохвоста», а перед учкомом за «телячий комитет», то учком будет действовать.
Директор исключил из гимназии Тихонова. Наутро учком собрал гимназию и объявил забастовку — прекратить учение. Директор понесся колбасой в губернаторский дом, — главное, думал там губернатора застать! Губернатора, понятно, уж месяц как нет. Застал там комиссара города, назначенного от Временного правительства. Учкомовцы тоже туда поехали. Как ребята рассказывали, они для этого наняли извозчика. Но извозчик отказался весь учком везти. Сел тогда председатель их, Павлищев, и еще двое и поскакали вслед за директором к правительственному комиссару.
Приехали. Встретили директора там. А комиссар, главное, кисель-мочалу жует: не разберешь — и директору поддакивает, и учкому улыбается. Но забастовку все-таки просил прекратить. Раз просит, значит, курица — силы нету! Но учкомовцы, главное, замялись, как быть? Думают, ведь власть, как же против закона? Кто-то надоумил поехать в Совет рабочих депутатов — тоже власть! Павлищев говорит — едем туда, а два других сдрейфили, не хотят, лепечут, что это самозванцы — не поедем. Павлищев плюнул на них и поскакал на том же извозчике в Совет депутатов. Два остальных учкомовца растерялись и пешком вслед понеслись.
В Совете тоже неразбериха. Одни говорят — прекратить забастовку, а другие обратно приказывают — ни за что, и чтобы до победного конца, то есть пока Тихонова обратно не примут и не извинятся. Кондратьев, который…
23 марта
Что в Реальном делается!.. Ядовито как все получается. Директор Классической не пьет, не спит — в Москву хочет ехать!..
Дальше, говорят, так было: Кондратьев, тот, который к нам в революцию приходил в рыжем полушубке, там в депутатах оказался, и он так сказал Павлищеву:
— Ты их не слушай. Рабочие депутаты тоже разные бывают. Мы тут не одной партии. Идиоты вы будете, если забастовку отмените. Сегодня они вашего товарища оскорбили и выгнали, завтра ваш ученический комитет закроют, а послезавтра, может быть, вас розгами во славу революции пороть будут! Не уступать! Покажите силу, чтобы считались с учкомом. Закручивайте крепче! Царские чиновники силы боятся!
23 марта, вечером
На следующий день вывесили по Классической плакаты:
Позавчера к нам в Реальное пришел Павлищев и просил ученический комитет поддержать забастовку в Классической. Наш учком заколебался. Голоса, главное, разделились — одиннадцать поддержать, а девять не надо. Мелочь первоэтажная почти вся против, за маменькиной юбкой прячутся. Решили обсудить днем по классам, а вечером общее собрание, и там решится — «за» или «против».