Между прочим, о преподавании закона божьего хотят устроить в этот четверг родительское собрание. Вот бы пролезть с учкомовцами (они, конечно, будут)…
Может быть, на собрании выяснится окончательно и безусловно, есть бог или нет!..
Председатель родительского комитета рыжебородый Яшмаров грузно встает. Никелированный звоночек трепещет во взмокшей руке. Звук тонкий и нежный, будто хрупкое чоканье хрустальных рюмочек.
— Господа! Вопрос, во всяком случае, ясен! Не будем слишком строги. Ученический комитет будет не лишним нам… Во всяком случае, мы его поставим в известность. Итак, голосую: кто за то, чтобы впустить ученический комитет… раз, два, восемь… Разрешите считать, большинство. Будьте любезны, — жест к двери, — попросите их!..
Дверь настежь. Собрание снисходительно косится на дверь: сейчас «они»…
И вот: тихо, будто в церковь, входят. Ладонью волосы вниз, вверх, вбок (у кого как: прямой пробор, ежик, пробор сбоку). Чем дальше — шаг свободнее, смелее… Их позвали, они нужны. Но почему не с начала собрания, почему только сейчас?..
Круглов — председатель учкома — шагает решительно к намеченной точке — стулу. Прямая линия: дверь — точка.
Пунцовый Кленовский продвигается мелкими шажками. Первое пенсне неловко, вкось держится на переносице — бабочка на ветру. Полное тело и потому кушак с пряжкой Т.Р.У. натянут и тесен. Жарко. На бледной щетинке над верхней губой матовая испарина.
Странно идет Телегин. Он всегда так, даже когда был «потешным», даже на гимнастике: левая нога вперед и левая рука вперед, правая нога — правая рука. Вслед поочередно выносятся и угловатые плечи. Узкое лицо наклонено, черные глаза вбок — по родителям, по рядам. Не рассмеяться бы («Точно арестантов, впускают последними, а это — судьи!..»).
Среди учкомовцев младших классов — опально и незаконно Умялов и Брусников.
Горделиво, но не вылезая из-за спин, идет рослый Умялов. Крепко стянутый кушак — отчетливая талия, прямой пробор рассекает прижатую к плечам голову, у висков — модные бачки. От пепельных гетр шаг кажется легким, осторожным.
Торопливый Брусников будто и не на собрание идет… Он только вот догонит Круглова, что-то ему скажет, что-то передаст и уйдет. Голова набок, серые глаза рассеянно и незаинтересованно бегают по стенам, по окнам, как бы — бог с ним, с собранием!
Солидно садятся на стулья, не громыхнув, не зацепив, будто привычно — будто каждый день родительское собрание! За спиной настороженная тишина отцов и матерей, впереди — зеленое сукно стола. Из-за стола, одернув пиджак, встает Яшмаров.
— Я обращаюсь к ученическому комитету, — говорит он. — Данное собрание родителей, во всяком случае, уже обсудило вопрос о преподавании закона божьего в Реальном училище. Обсудило в положительном смысле (по рядам всколыхнулись: «Да, да, в положительном!»). Собрание родителей и родительский комитет обращаются к вам с тем, чтобы вы, как, во всяком случае, наиболее сознательная часть ученичества, помогли бы нам разъяснить среди учеников необходимость, нужность изучения закона божьего… Ни для кого не секрет, что в Реальном училище завелась вредная кучка противников закона божьего, которая мутит все училище и должна быть уничтожена… (Головы в рядах: «Да, уничтожена!») То есть не кучка, а ее, во всяком случае, вредная деятельность. Известно, что некоторые, поддавшись их тлетворному влиянию, не посещают уроков закона божьего… Родительское собрание надеется, что ученическая организация разъяснит и, во всяком случае…
Яшмаров тяжко садится на стул. Взмокшая рука в волнении касается колокольчика, но тут же быстро накрывает его, заглушает.
Из всех рядов, все головы — к учкомовцам.
Круглов смотрит на Кленовского, Кленовский — на Круглова: кто?!
И вот Кленовский неумело протирает пенсне. Пунцовый Кленовский взволнованно встает. Пенсне неловко, вкось на переносице — бабочка на ветру.
— Ученический комитет, определенно, удивлен… И ему неизвестно, почему вопрос о преподавании закона божьего решался без ученического комитета… Определенно надо сказать следующее, что если мы будем этот вопрос решать не принципиально, а говорить только об одном преподавании, то мы этот вопрос, лишенный принципиальной установки, не можем разрешить, так как принципиальное решение вопроса, может быть, укажет другое решение, в другом, но определенном смысле…
Родительский вскрик:
— О чем он говорит?!