Потом долго пыталась вспомнить, что ещё интересного дедуля говорил, однако безуспешно. Связность и соотнесённость его тирады к делу были утеряны. Только одно слово засело в моей голове: ординарно.
Почему ординарно?
Для чего ординарно?
Ничего не понимаю. И ещё: его ключевая фраза "только так, а не иначе". Именно на неё он сделал свой акцент.
Галиматья, ахинея какая-то. Может я что-то не разобрала, недопоняла из-за своего вегетативного зуда, пропустила мимо ушей что-то очень-очень важное и своевременно назревшее?
Скорей всего так. Именно так.
Глава 2 Бордовый коллапс
Когда только-только вошла в свою благовременную кондицию и на тебе, получай. Неожиданный рецидив. Как? Опять? Подправили ауру называется. Полный обвал только что детально вычищенного и заботливо подлеченного организма. Неужели ремиссия оказалась такой скоротечной? Это чересчур, преувеличенный ремейк.
Дедуль, Вы где? Явитесь! Срочно! Нужна Ваша экстрасенсорика с регулированием биоэнергетики. Выручайте! Прошу!
Я проснулась, но лежала с закрытыми глазами. Прислушивалась к себе. До чего же мне дрянно и худо. Нет, данная встряска не дежавю и не схоже с предыдущим случаем. Не тот метастазный гон, не нервяк. Это нечто соматика-физиологическое. Дедушка с чудодейственным прикосновением отменяется. Таблетка, обычный спазмалитик-вот что необходимо в данный момент.
В висках отбойный молоток истово вколачивает боль, продавливая её вглубь костяной коробки. Внутри ушей неисчислимые цикады своими раздирающе-навязчивыми пассажами стёсывают тонкими слоями стружку с коры моих больших полушариев. Горячие мочки опалили подушечки пальцев, затылок распирает от притока крови или наоборот, от её недостатка.
Однако какая я трудяга, вдрызг, до последней капли своего здоровья уработалась за прошлую декаду с чужой среднесписочной численностью, договорами и финансовыми суммами. Теперь приходиться расплачиваться по всей телесной форме.
Разомкнув с трудом зашоренность на глазницах, сразу пожалела о сделанном. Уж лучше было ажиотажно таскаться несколько ночей по просторам недавних сонно-оккультных, рунических бредней. Ментоловый холодок прильнул к разгоряченному телу и тут же с пшиком испарился. На меня в упор смотрела Алиска, мамина душка-кисуля.
Она молча сидела на стуле около дивана, прижав уши и широко открыв зубастый рот. Никогда раньше не замечала в разинутой котюниной воронке остро заточенного инструмента для поедания китикета и вискаса. В большущих глазах с черными суженными зрачками плескались ярко-красные всполохи разгоревшихся угольков. Первосортный, не скаченный через торрент леденящий кошачий дракулизм. Мне не мерещилось и тем более, совсем не радовало резко всколыхнувшийся и округлившийся взор. Неплохая завязка для жанра хоррор с нуаром.
Зрелище ещё то! Настоящая страшилка с безмездной доставкой на дом.
Ядрёные заморские ужастики с щекотанием нервишек смотрю выборочно. Интересуют только высокопробные, квалитативные, включающие в себя замысловатый сюжет без преобладания мясоразделки с паводком крови и заковыристым, нажористым эпилогом.
Что теперь не так?
Чьё это авторство и продюсирование?
Чья прихоть с животрепещущей операторской бутафорией и антуражем?
Данный саспенс должен быть где-то там, очень далеко, за кадром, без моего непосредственного участия.
Внутренне сжалась. Вся кожа на голове стянулась к темечку в один тугой узелок, сердцебиение затихло и я замерла в гипнотическом, обалделом ступоре. Ночь, не ночь. Комната была в тёмно-бордовым цвете, с мебелью антрацитового оттенка. Контраст предметов сумеречно-нерезкий, плавный и определяемый.
— Ли-с-с-с-а, ты чег-о-о-о? Кы-с-с-с-а, что слу-ччч-и-и-л-л-л-ось-сь? М-а-а-а-м-м-м-м! М-а-а-а-м-м-м-м!
Голос совсем низкий, чужой, звучание глухое, трубное и слова растягиваются в длинную, фонетическую транскрипцию. Мама в другой комнате и на мой звательный падеж, мои артикуляцию с невнятной дикцией, мычание и логопатию не откликается. Она спит крепко.
Ну ты даешь, мам!
Тут такое показывается! Криптографическая, густая сгущёнка из светового поля со спектром поглощения нашей реалии.
Тишина необыкновенная, тяжелая, я почти прикасаюсь к ней, ощущая её медово-липкую и вязкую материальность. Столовую ложку окуни в образовавшееся восковое повидло-стоять будет.
Как показалось, сразу после затяжных фраз я заснула, а может и отключилась-не ведаю. Через некоторое время очнулась опять в бордовой комнате. Алиса в неизменном положении и с такой же позитурно-вурдалакской мордой упыря, направленной на мой очумелый анфас.
Что, ты так и посиживаешь, наркотизируя червлёными омутами и порабощая меня своей звериной воле? Неоплаченная гиперболическая жуть продолжается. Халявный иллюзорный ремейк анчутки в стадии назревания резкого взвинчивания фабулы.
Кисти рук разогнуть не могу, говорить тоже не в состоянии. Лодыжки сильно опухли, подошвы ног горят огнём и отекли так, что широченные шлёпки не налезают. Я подошла к окну. Кругом странная бордовость переспелой вишни, чёрные силуэты домов и деревьев.
Да что ж так нехорошо то.
Рассмотреть получше не получилось. Подступила тошнота. Стенки гортани сокращались, вызывая предрвотные накаты. Сиреневые точки вспыхивали перед глазами, создавая крышесносные, запредельные узоры.
Сейчас въеду в вавилонскую катавасию!
Решила, надо срочно принять горизонтальное положение, медленно, глубоко подышать и параллельно поделать глотательные движения. Возможно полегчает, может зловещий триллер закончится. Борясь с дурнотой и сдерживая пинг-понг подступающих конвульсивных позывов, доползла до дивана, упала и отсоединилась с внешним миром.
Вот так всё и началось.
Никогда не вела дневник и не излагала свои мысли на бумаге. Никогда не фиксировала откровения на камеру и не занималась блогерством. Писать сочинения на свободную тему тоже не любила. Попробую повествовать коротко, в хронологическом порядке, и только основные события, однако за свою лаконичность не ручаюсь. Буду строчить неровно, коряво обрисовывать, путая временность глаголов, повторяться, часто добавляя для обоснованности отрицательную частицу "не", перетасовывать настоящее с прошедшим и заниматься тавтологией.
Когда пробудилась, на часах высвечивалось восемь часов, тридцать пять минут. Странно, мама по сию минуту не встревожила родную соню, не разболтала умаянную лежебоку. Я ведь её вчера предупреждала, что кое-кому, то есть мне, надо встать пораньше. Желательно заблаговременно выехать домой. В семейном шатре не всё детально доглажено, старательно доварено и умело допарено. Сегодня вечером, из двухнедельной командировки возвращается муж. Его надо подобающе встретить: радушно, хлебосольно. Обкормить вдоволь, приветить сполна, поглотить целиком, полностью. И надолго. А до хлопотно-радостных событий, необходимо забежать за сынулей к кузине. Вытащить его из объятий её вечно неспящих, бегуче-шарнирных детей с нескончаемым, горластым процессом геймплея.
Вообщем-то традиционное, будничное утро. Солнышко, как обычно, лучится по ламинату и потолку комнаты, но то, что было ночью, помню прекрасно. Мне и сейчас плоховато. Плоховато-неподходящее слово. Мне чудовищно скверно и совсем никудышно.
Дома мамы нет. Алиса спокойно и невинно почивает прямо на её любимой подушке и на меня никак не реагирует. Ишь ты, какая паинька, какая елейная пусинька-мусинька! Помнится, совсем недавно, ты была другой, не грациозным херувимчиком и не мохеровой няшей. Несколько часов назад, я тебя срисовывала в неприглядном образе, с багряным зевом в виде глубокого адского котлована и холодными кумачовыми глазюками. Меня так жахнуло, что чуть не усопла на месте и не стала мертвецким покойником от увиденного скримера. Только от одного воспоминания жуткой видеопугалки меня даже сейчас баламутит и подёргивает, словно погремушку с наполнителем из безумных вампирских наваждений.