А потом меня беспокоило сейчас совсем другое: из комнаты раздался Лизонькин кашель. Господи, твоя воля, да это же и не кашель вовсе, это лай какой-то, совершенно неестественный.
И я кинулась к своей маленькой доченьке:
— Лизонька, лапонька моя, ну что с тобой, солнышко?
— Мамочка, горлышко…
И она бессильно уронила голову на подушку. Девочка горела как в огне. Я кинулась на кухню к шкафу, где, вроде бы, должен находиться аспирин. Может быть. А может быть и нет вовсе. Я не помню точно. Разве я могу помнить все, что имеется в моей квартире? Кажется, совсем недавно я наводила порядок на полках, но почему-то там опять накопились разные ненужные вещи. Сначала я попыталась все это перекладывать и переставлять. Но аспирин не находился. А Лизонька опять принялась кашлять.
— Да подожди ты, Лельк. Давай сначала все вытащим, а потом разберемся.
Мы с Дрюней активно принялись выставлять посуду и пустые пузырьки из-под лекарств. Мы вытащили из шкафов все, что там имелось.
Одна таблетка все же завалялась. В давно опустевшей банке из-под кофе. И там же я нашла упаковку активированного угля. И тут же вспомнила про конфетку, которой мою малышку угостил странный тип.
А вдруг это все-таки отравление?
Я дала Лизоньке таблетки и уговорила ее выпить как можно больше теплой жидкости. Обычно я сама справляюсь с недомоганиями моих детей, но, кажется, на этот раз придется вызывать скорую помощь. Уж очень плохо выглядела моя девочка.
Лизонька вновь задремала. Я села около нее и стала прислушиваться к ее дыханию. Сердце мое неистово колотилось. Я молила Бога, чтобы все обошлось. За что он меня так наказывает? Вот у Полины почему-то всегда все в жизни гладко. Ну, хотя бы более или менее.
Вот и сейчас мне даже скорую помощь стыдно вызвать. Такой беспорядок. Нет, надо быстренько все убрать. Пока Лизонька спит.
Дрюня кинулся мне помогать. На одной из полок он обнаружил складной нож. Откуда он у меня появился, я не могла вспомнить. Да это и не важно.
— Лельк, какой нож удобный! Подари. Я давно таких в продаже не видел. Он тебе все равно не нужен. А мне на рыбалке пригодится.
Я не возражала. Все равно я не умею выбрасывать ненужные вещи. Дрюня, довольный, сунул нож в карман брюк.
Артуру надоело одиночество. Он заявился на кухню в самый неподходящий момент и сказал, что ему ужасно скучно.
Пришлось отправить Мурашова поиграть с малышом. Стоило Дрюне покинуть кухню, мой энтузиазм как-то иссяк. Мне уже надоело это гиблое и совершенно неблагодарное дело. Все равно через несколько дней ненужные вещи опять накопятся сами собой. И потом, какая уборка, если у меня болен ребенок.
Позвоню-ка я лучше Полине еще раз. Может быть, она меня уже простила? Может быть, она пригласит меня с детьми к себе и ночевать оставит? Уж она-то сразу примет решение по поводу странного Лизонькиного состояния.
И я набрала номер сестры. Никто не взял трубку. Неумолимая Полина бросила меня окончательно.
Когда Лизонька проснулась в очередной раз, я поняла, что больше полагаться на судьбу и свои врачебные таланты невозможно и просто опасно.
Мурашов, изображавший лошадку, Артур верхом на нем так и застыли. Лизонька задыхалась. Бедная моя девочка! Она судорожно хватала ртом воздух, пытаясь сказать мне что-то. И личико ее приняло совершенно неестественный синеватый оттенок. Я обняла ее за плечики, пытаясь хоть немного успокоить.
— Потерпи, малышка. Сейчас приедет доктор. Он сделает тебе укольчик, и все будет хорошо.
Скорая помощь приехала через пятнадцать минут. О, Господи, это ж, наверное, судьба. Передо мной стоял тот самый тип, который угостил Лизоньку конфетой.
И уж он точно почувствовал от меня запах спиртного. Боже, как мне было стыдно! Больше никогда не буду пить.
— Думаю, мамочка, сейчас вы не будете обвинять меня в похищении вашего ребенка. — При этом он так загадочно улыбнулся, что я едва сквозь землю не провалилась.
Он осмотрел Лизоньку и безаппеляционно заявил:
— Похитить мне ее все же придется. У девочки острый ларингит. Ей необходима госпитализация.
Артур заревел белугой. Я принялась убеждать врача, что дома девочке будет лучше и комфортнее.
— Милая мамашка, если вы не отправите своего ребенка в больницу сейчас же, то за последствия я не ручаюсь. Следующая скорая к вам может просто не успеть. Ларингит — коварная штука. У Лизоньки развился ложный круп. Это — отек горла. Через час ничто не сможет ей помочь: она просто задохнется. И все. Решайте. Если все же отказываетесь от госпитализации, то пишите расписку.
Рыдала я, рыдал Артур. Лизонька судорожно хватала ртом воздух. Расстроившийся в конец Дрюня метался из угла в угол.
— Господи! Если я уеду с Лизонькой, то кто останется с Артуром?
Кирилл!!!
Надо срочно позвонить ему.
Кирилл тоже не взял трубку. Я одна в этом жестоком мире, наполненном такими ужасами. Нет Евгении Михайловны. Нет Полины. Нет Кирилла. Только я и Дрюня. Во всем этом страшном, готовящемся кануть в неизвестность мире.
— Лельк, езжай с Лизонькой. Мы с Артуром не умрем от скуки. Я с ним побуду.
Милый, славный мой Дрюня!!! Если бы не он — что бы я делала?!
Скорая помощь увезла нас с Лизонькой в неизвестность.
Ее поместили в палату интенсивной терапии, проще сказать, в реанимационное отделение. Ужасные трубки, которые засунули ей в рот, суета врачей, которые прямо не отходили от моего ребенка, этот ужасный больничный запах — все это меня так угнетало. Я сидела на стуле около этой самой палаты и плакала.
Мне было больно оттого, что я так глупо затянула с вызовом скорой помощи, мне было стыдно оттого, что — совершенно некудышная мать. И мне было горько, оттого что я не могу туда проникнуть, в эту самую палату. Туда вход категорически запрещен. Я могла только сидеть на стуле и смотреть через стеклянную дверь, как внимательные и заботливые врачи вытаскивают мою маленькую доченьку с того света.
Это надо же, какого хорошего человека я приняла за монстра, похитителя детей. Нельзя быть такой идиоткой и давно пора перестать верить во всякие бредни. Надо просто спокойно жить, работать и всегда помнить о том, что наступит завтра, и тогда может стать очень стыдно за бесцельно прожитое вчера. И еще не стоило поить ребенка ледяной газировкой в такую жару. Если бы я не помешалась на мысли о конце света, то я бы сообразила вовремя и не позволила дочери пить эту ледяную газировку.
Только бы с Лизонькой было все хорошо. Я обязательно исправлюсь.
Глава вторая Полина
— Надо срочно вызывать оперативную группу. Иного выхода я не вижу. — Решительно заявил Жора Овсянников.
Мужчина сидел в кресле, неестественно запрокинув голову. Его кучерявые темные, с легкой проседью волосы были так тщательно уложены, словно этот типчик только что из парикмахерской в эту квартиру пожаловал.
Рот приоткрыт, на уголках пена. Цвет лица синеватый.
И этот витающий по всей квартире запах горького миндаля. Совершенно однозначно, что этого типчика притравили, как надоевшую, постоянно достающую своими нежелательными визитами туда, где хранятся съестные припасы, крысу. Прямо без всякого сожаления.
Громко рыдала Вера. Если бы я не появилась вовремя, то она, просто бы напросто потеряла сознание или сошла с ума.
— Поленька, ты же мне веришь? Правда? Ну кто же мне еще поверит, если не ты? Только вы с Ольгой сможете меня спасти.
Жоре не понравилась последняя фраза:
— Вера Петровна, напрасно вы так. Я, между прочим, старший следователь УВД. И нет такого дела, которое я бы не распутал.