Мысль о супруге рождает вздох. Что-то напряги у нас пошли. Снова вздыхаю. Попугай недовольно сипит: «Муся!». Ах, да! Воду ему надо налить свежую. Есть такое дело. Теперь умываться.
Лучше бы я этого не делала! Едва протёрла глаза и... заколобродило.
В ванной у стиральной машинки развалы грязного белья. Майки, трико, трусы, носки и прочая рухлядь моих спортсменов. С самого рання ушли, якобы, в бассейн, смылись, как говорится. Потом у них вроде-боди-билдинг. И теннис. Принесут ещё стирку. И завалятся под телевизором. Трудяги! А как же? После тяжёлой мужской работы надо отдохнуть. И это накануне обширных, как инфаркт, праздников? Да ещё и день рождения тридцатого! А у меня тут одни развлечения. Уборка, готовка, статьи, стихи, стирка - гуляй, Маруся!
Сейчас начну гульбу... с кухни? Ага. Вхожу, смотрю в кухонное окно: деревья прикрыли наготу инеем, искрятся на солнце. Красиво. А надолго ли? Уже и тучи собрались - к теплу и грязи?
Перевожу взгляд на мойку, заваленную немытой посудой. Вздыхаю...
- Ничто не ново под луной, - меланхолично констатирую я, глядя на рыдающий тонкой струйкой кран, - всё, что есть, уже было... - и окончательно просыпаюсь, возопив: - И будет всегда?!!
А я-то, наивная, надеялась, что моя вчерашняя забастовка кого-то тут вразумила!
ВЧЕРА. Вечерний кипеж
Ах, эта сантехника! Ну сроду невпопад взбрыкивает. Денёк ещё тот был! Только-только начала выползать из нокаута после внеурочной пахоты и долгих выяснения отношений с начальником, пришла в свой дом, в свою крепость, с мечтой о чашке крепкого кофе - а тут сюрприз. Ни одной чистой чашки, посуды полная раковина и кран на неё малую нужду справляет.
Зашла в гостиную, там полный бардак, моя «вторая половина» возлежит в позе бревна под телевизором со знакомым до тошноты выражением лица: «не кантовать», а на меня, любимую, ноль внимания. В другое время я бы мимо прошла: пусть себе балдеет. Но тут как-то всё до кучи свалилось, достали меня все - от начальников до умывальников. И понеслось!
Короче: я муженьку про кран, а он мне про мозги свои, мол, мешаю обдумать что-то глобальное. И, вообще, весь мозг проела ему своими мелочами. Было бы что есть! Так я ему и сказала в чувствах. Ну, и прорвало меня, всё супругу припомнила! Всё, что было, и главное, чего не было.
А он дождался паузы и невозмутимо так заявил:
- Не парься! Себе дороже! - и снова в экран вперился, будто меня нет.
Я чуть не задохнулась от возмущения, но последнее слово оставила за собой и огласила диагноз:
- Ты не хозяин! Ты наклейка у дивана! Скот...тч! Не оторвать!
Ответной реплики я ждать не стала. Ещё чего! Лучше к сынуле пойти, к Жеке нашему. Его попрошу помочь мамочке...
Иду, по пути отвлекательно-успокоительные мысли бродят. Где-то в Интернете я прочла, что внутри каждого мужчины живёт целый зоопарк. Разношёрстный и разнопёрый. Кого там только нет! И гордый павлин, и хитрый лис, и преданный пёс, и мокрый воробей... И женщина должна кормить весь этот зоопарк, чтобы болезнь одной зверушки не превратилась в эпидемию. И если бы только кормить! А ведь и посуду за ними мыть! Я что, в посудомойки нанималась? Глянула мимоходом в стекло книжного шкафа: красотка! Плюс талант. Столько достоинств у женщины, обременённой семьёй - убийственная щедрость! И наказание. Разве, что сынок наш мне в радость...
Вошла в комнату, типа кабинет, сидит солнышко моё вихрастое - безмятежен, словно цветок лотоса у подножия храма истины. У монитора, то есть.
Попыталась пошутить:
- Опять в вирте заблудился? А знаешь ли ты, чудо моё, что когда сутками торчишь в Интернете, становишься похожим на российский флаг - лицо белое, глаза красные, *опа синяя...
- Шопа, шопа, шопа! - поддакнул попугай.
- Где-то я уже это слышал, - лениво заметил отпрыск, не соизволив даже взглянуть на мать, - или читал. В инете, кажись...
- Возззможно, - растерянно протянула я, уставившись на экран, где увидела себя с микрофоном в руках на сцене арткафе нашего Союза писателей. - А чего это ты мою фотку разглядываешь? Ей в обед сто лет.
«А это чёрное маленькое платьице неплохо на мне сидит... давненько я его не надевала, однако...».