Как под гипнозом иду в ванную, запихиваю в стиралку светлое бельё и запускаю сию адскую машину. Под гудение мотора и бурчание в пустом желудке перебираю остальные шмотки и вспоминаю о разбросанных где ни попадя носках и трико. Это мне вместо утренней зарядки. Фактически, фитнес. Гнусь, ползаю, ворчу:
- С мужиками всегда хлопотно. А у меня их три...
- Шако, Шако, Шако! - возмущённо орёт попугай.
- Ну, да. И тебя посчитала... - почти миролюбиво соглашаюсь я, машинально проверяя полны ли его плошки. - И когда ты только букву «Ж» будешь выговаривать? Хотела бы я знать, в каких шопах таких шепелявых попугаев разводят?
- Шопа, шопа, шопа! - радуясь вниманию, меняет пластинку Жако.
Но мне некогда с ним рассюсюкивать. Более того, мне хочется ему выговор сделать - есть за что. Осматриваю окрестность вокруг попугая: ну, и поросёнок! Пшено, перья повсюду... да и в клетке наляпано. С чего начать-то? Ёшкин кот! И это воскресенье?! «Тихо, Муся, тихо... - уговариваю я себя, - рано сдуваться, всё ещё впереди». Выпускаю Жако на волю и плетусь в ванную - с клеткой в одной руке и комком тряпья в другой. За чисткой клетки заставляю себя отвлечься на раздумья о праздниках. Наспех перебрав хлопоты, втягиваюсь в процесс и добираюсь до приятных мыслей - о своём дне рождения.
«Угораздило же меня родиться под самый новый год! Интересно мои парни уже купили мне подарок? Хризантемы, небось, притащат... как все... нет цветы это, само собой, прекрасно, но ведь «как все»! Разве я у них не единственная и неповторимая?».
Всё, клетка готова. Теперь в гостиную с паласом разбираться...
Под ворчание пылесоса возвращаюсь к прерванным размышлениям.
«Ну ладно, если даже «как все» тогда уж подарили бы духи! Мне бы очень подошли духи «Тщеславие» от Гуччи. Хотя нет, мне таки лучше подойдут духи «Медли» с розовым перцем. Кензо молодцом, позаботился о чувственных и непредсказуемых дамах, для которых свобода - это всё! Ради неё они способны на самые решительные поступки. Этакие «дикие бары»...
Дикий грохот за спиной и вопль попугая разбивают мои мечты и хрупкое душевное равновесие. Оглядываюсь. На полу осколки моей любимой хрустальной вазы, на них возлежит картина, тяжёлая рама которой ценнее развесистой мазни. Из ступора меня выводит истерический крик: «Пипец!».
Поворачиваюсь на звук и вижу: на багете, скукожившись, сидит нахохлившийся Жако и таращит глаза на россыпь хрусталя. «Надо же, он уже научился читать мои мысли», - удивляюсь я, подбирая с полу гвоздь-переросток. Отставив гудящий пылесос, как сомнамбула бреду за молотком, возвращаюсь, взбираюсь на стул и со всей силой вбиваю гвоздь в стену. Не успев порадоваться мастерскому удару, чую неладное, а вернее, нездоровую тишину. Точно! Пылесос сдох! Сползаю со стула, беру в руки своего верного воскресного друга, оглядываю его... постукиваю по гладким бокам... и тут с криком «не дам» на меня налетает Жако и, вцепившись обеими лапами в ручку пылесоса, клюёт меня в ухо: «Не дам!».
От неожиданности я роняю молоток...
Ааааааааа!!! Прямо на ногу!
Под непечатные перлы пылесос летит на пол, попугай ввинчивается в клетку, а я смотрю на моментально вспухший палец - и закипаю: всё! У женщин терпение беспредельно, но лопается внезапно как мыльный пузырь. Бежать из этого бедлама! Немедленно! Куда угодно!
СЕГОДНЯ. В бегах
Выскочив из подъезда, перевожу дух: «И куда же вам угодно, Мария Пиитовна? Бедлам позади, обида в груди, уходя - уходи...». Фу ты, рифмоплётка чёртова! А с чего это я нечистого помянула? Ах, да! Грязь на улице. Сыро и неуютно... недолго морозец баловал... лужа с талым снегом... в неё тонкой струйкой впадает ручеёк. Перед глазами всплывает забитая посудой раковина и текущий кран. «Не засорилась бы... а то будет потоп». Ругаю себя за неосмотрительность. В общем, ворчу, пока ноги не выносят меня на остановку. Втискиваюсь в первый подошедший трамвай - и надолго затихаю то ли в полудрёме, то ли в бреду. И, похоже, прокатилась два круга. Нет, полтора! Пустой желудок выталкивает из трамвая на кольце, аккурат у чебуречной. Пока жую, решаю, куда податься затюканной бытом поэтессе, да чтобы с ночёвкой. Извилины в «гениальных мозгах» еле ворочаются, но выручает подъехавший трамвай: двойка! То, что надо! Значит, еду к Раисе. Далековато, правда, зато не прозеваю остановку - ехать до конца маршрута.
Рассеянно гляжу в окно и прислушиваюсь к ритмам, выстукиваемым трамваем: «Еду, еду, я в бреду, ничего уже не жду, не накликать бы беду...». Народу в салоне мало - воскресенье, никто не спешит на работу. А вот, кстати, и моя контора. На остановке никого. Как здорово, что мне туда не надо! Хоть что-то хорошее сегодня...