Ещё минут сорок рассеиваю бессвязные мысли. Наконец-то доехала... на выход! Мощу на плечо подозрительно лёгкую дорожную сумку и, прихрамывая, поспешаю к дому подруги. Споткнувшись у нужного подъезда, обмираю: Ёшкин кот! Вот это облом! Совсем забыла, что Раиска взяла неделю за свой счёт и умотала в Прагу. Разворачиваюсь и иду в дворовый скверик, привести в порядок нервишки и трезво оценить ситуацию.
Все лавки свободны. Усаживаюсь, растерянно смотрю на спорящих о чём-то подростков и сжимаюсь в комок, чтобы сохранить уходящее тепло. Зябко, зато мозги на холоде проясняются. Колкие мысли вступают в спор, дробясь и царапаясь...
«И с чего ты завелась, Муся? Подумаешь, бардак в доме. В первый раз что ли? Ага, значит, пусть творят что хотят? А я не человек, да? Меня тупорылый Тупогуз заколебал, так ещё и дома должна батрачить? Деляга! Да на фиг мне его фирма и лицемерный пиар? Творчества чуть, а вранья - горы. Чем не противней торгаш, тем круче ему подавай! Не всё можно купить! И я не хочу душу марать... и вообще, словоблудие может талант убить... хотя... кому она нужна эта поэзия? Да и есть ли у меня талант? Одно самомнение... иначе бы издательства не пинали. У них, видите ли, тоже маркетинг. Им чтиво развлекательное подавай. Всё на продажу! Фу ты, ветер поднялся, глаза щиплет... эй! Хватит, Муся, не заводись по новой!».
Думы тяжелеют и придавливают меня. Ну уж нет! Решительно стряхнув их, я расправляюсь - и замечаю, как рядом присаживается высокий сгорбленный старик с гривой седых волос. Порываюсь сбежать, но он поворачивается ко мне и припечатывает к месту долгим немигающим взглядом. «А он не такой уж и старый, ему чуть больше шестидесяти», - успеваю заметить я и съёживаюсь.
- Вам тоже плохо? - доносится до меня ровный надтреснутый голос.
Меня пронизывает тревога: «Какие странные у него глаза... будто остекленевшие и... совсем без блеска». Не знаю, что прочёл на моём лице незнакомец, но он кивает и, опустив голову, смотрит на свои стиснутые в рукопожатье руки. С минуту висит ватная тишина.
- Вы знаете, мы с такой радостью готовились к этой поездке... - падают первые слова на замызганные ботинки нечаянного собеседника. - Лена давно мечтала побывать на Красном море. А тут подруга ей из Питера звонит: «Я забронировала две путёвки. Поедем вместе, будет веселей», и я... - он беззвучно шевелит губами и, дожевав конец фразы, поворачивается ко мне лицом. Влажные льдинки зрачков делают его глаза прозрачными. Меня охватывает озноб. - Они с Ниной учились вместе и давно не виделись. Я решил им не мешать. Тем более что на вторую путёвку мы не успевали скопить... и октябрь был тёплый. Да, редкостный. Она звонила мне оттуда за день до вылета... такая счастливая... - он снова опускает голову и с неожиданной страстью выдыхает: - Лучше бы я тоже летел с ней на том самолёте!
Вспыхнувшая догадка кидает меня в жар, я порываюсь что-то сказать, как-то утешить незнакомца, но тот поднимается, намереваясь уйти, и роняет напоследок горько и доверительно:
- Меня будто надвое разорвали...
Оглушённая признанием мужчины несколько минут я каменею, а когда его силуэт тает в сгустившемся тумане, срываюсь с места и мчусь на трамвайную остановку. Ни хромоты, ни обид, ни самоуничижения не осталось - ничего кроме плещущейся во мне тревоги и паники.
Всю обратную дорогу неуёмное воображение рисует мне картины терактов, упавших в бассейн оборванных электрических проводов, взбесившихся теннисных мячей, метящих в висок игрока, и летящих с крыш сосулек...
Я распаляюсь настолько, что, перебегая дорогу, чуть не вламываюсь в машину, и только взметнувшаяся из-под взвизгнувших колёс джипа жижа и нецензурное возмущение попавшего под раздачу случайного пешехода возвращают меня в реальность.
Но скорость моего полёта и накал чувств не убавляются - напротив, они локализуются на причине моего побега в никуда, и, взлетев на четвёртый этаж, я со всей страстью жму на кнопку звонка и думаю только своих мужиках: «Ну, погодите, нервотрёпы! Сейчас вы у меня получите! О, Господи, только бы они были живы...».
СЕГОДНЯ. Здесь и сейчас
Дверь открывается так резко, что я тараню отрывшего её мужа.
- Маруся! - выдыхает он, приваливаясь к стене, чтобы не упасть.
- Мамуся! - вторит ему влетевший в прихожую Жека.