Лафингтаун, приятный городок в Пенсильвании, стоял у подножия горной гряды. Житель Лафингтауна Михаэл Брус Хэллоуэлл презирал всех остальных жителей городка. В школе мальчик учился под именем Карла Ларча Хэллоуэлла. В школьной характеристике говорилось, что он очень умен, обладает богатым воображением, но плохой организатор, трудно сходится с ребятами, не спортсмен, любитель спорить и язвить. Учителя считали этого хромого и близорукого прыщавого мальчика очень способным, но опасным. Они с удовольствием избавлялись от него спустя год. Мускулистые одноклассники полагали, что из него можно сделать более общительного парня, если при каждом удобном случае давать ему подзатыльник. Но после побоев, вытирая с лица кровь, Карл обливал обидчиков ледяным презрением и обзывал деревенщиной. Сестры считали его невыносимым мальчишкой.
Все это не тревожило Карла Ларча. Он прочитал больше половины книг из городской библиотеки. Мир книг нравился ему намного больше, чем окружающая жизнь. Впечатления и мысли он записывал в тайный дневник, с удовольствием думая, что, если о содержании записей узнают в городе, разразится грандиозный скандал. Он был абсолютно уверен, что однажды жители Лафингтауна удивятся, какой человек жил среди них, и будут очень благодарны даже за его постоянное презрение к ним.
В то знаменательное лето Карл узнал, что книги могут приносить еще большее удовольствие, если их читать вдали от городского шума. Поэтому каждый день, когда погода благоприятствовала, он укладывал книги, дневник, бутерброды и термос с молоком в корзину, висящую на руле велосипеда, и отправлялся за город.
Утром 27 июля Карл Ларч, тяжело дыша, добрался до поворота на песчаную дорогу, превращавшуюся в узкую тропинку. Перед тем как спрятать велосипед в кустах, он заметил следы машины. Любители пикников или любовники, подумал мальчик. Кем бы они ни были, они занимались глупостями, это уж наверняка.
Карл спрятал велосипед и, взяв свои вещи, пошел вниз по короткому крутому склону к ручью, перешел через него по камням и взобрался на холм, где была широкая и ровная поляна в тени старых деревьев. Ему нравился открывавшийся отсюда вид на холмы, еще не изгаженные человеком.
Он провел долгий летний день на поляне, читая, записывая и размышляя. Когда заходящее солнце предупредило, что наступает вечер, Карл бросил последний взгляд на мягкие очертания холмов и спустился к ручью.
Переправляясь через ручей ярдах в тридцати ниже места, где шел утром, он боковым зрением заметил что-то непривычное. Повернув голову, обнаружил около маленьких круглых валунов выступающие из воды женские ноги, потом запачканную и задранную белую юбку, плавный изгиб спины в плотно прилегающей зеленой блузке. Рука была зажата между валунами. Лица не видно. Вода с холодной настойчивостью колыхалась на усыпанном камешками изгибе спины и играла белокурой прядью волос.
Несколько секунд длилось оцепенение. Затем Карл выскочил на крутой берег и бешено помчался к спрятанному в кустах велосипеду. Но тут его пронзила мысль, что Виллон, Менкен и Кристофер Фрай не стали бы в такой ситуации вести себя, как трусы. Невозмутимость и бесстрашие являлись основными достоинствами этих литературных героев. Поэтому Карл вернулся к женщине, опустился на колени и внимательно осмотрел ее.
Только после этого он достал велосипед и через двадцать минут подъехал к полицейскому участку.
– Я хочу кое-что заявить, – высокомерно сказал он скучавшему за исцарапанным столом полицейскому.
Полицейский презрительно взглянул на мальчишку.
– Что заявить, мальчик?
– Я нашел в холмах тело женщины. Она или мертва, или сильно ранена. Босая блондинка лет, вероятно, двадцати, в белой юбке и зеленой блузке. На песчаной дороге недалеко от места, где она лежит, остались следы. Я бы сказал, что она лежит там со вчерашней ночи.
– Где ты видел эту женщину, парень?
– Мы быстрее доедем туда, чем я буду объяснять. Давайте возьмем доктора, «скорую помощь» и еще полицейских, если нужно. Я поеду в первой машине и буду показывать дорогу.
– Если это шутка...
Карл сказал ледяным голосом:
– Если бы мне нравилось шутить, я бы придумал что-нибудь посмешнее.
Операция закончилась удачно, потому что за дело взялись профессионалы, и потому что план был почти безупречным. Операция стала классической, попала в толстые журналы и использовалась в качестве примера для обучения в полицейских школах.
Когда машину не берегут, она становится дребезжащей развалюхой. Но если с ней обращаться хорошо, она может двигаться так тихо, что люди в десяти футах ее не услышат.
Этот пикап представлял уникальную проблему. Шоссе, по которому на высокой скорости мчится множество машин, не место для перестрелок. Невозможно остановить машину, не вызвав гигантскую мешанину из автомобилей. Если начнется погоня, неизбежны большие жертвы. Поэтому решили тихонько красться за машиной, чтобы усыпить внимание четверки и заманить ее туда, где можно будет спокойно взять.
В 5.22 разыскиваемая машина вошла в Пенси-пайк через 22-ю станцию в Моргантауне. Служащий немедленно позвонил в ближайший контрольный центр и сообщил ее номер. Выяснилось, что автомобиль был угнан в воскресную ночь в районе Питтсбурга. Любому полицейскому известно, что номера и описания украденных машин рассылаются по всей стране, но ловить машины почти бесполезно, потому что угонов слишком много. Всего несколько патрульных с прекрасной памятью проверяют данные по украденным машинам, пытаясь бороться со скукой на дежурстве. Но если украденную машину ведет не вызывающий подозрения человек, его задерживают крайне редко.
Как только сообщили о появлении разыскиваемой машины, объявили тревогу. Ближайшим патрульным машинам было приказано выйти на цель. В течение двадцати минут, пока разыскиваемая машина ехала по Вэлли-фордж, за ней установили слежку. Обычная машина с двумя полицейскими в штатском подъехала к «меркурию» достаточно близко, затем, чтобы не вызывать подозрений, отстала ярдов на четыреста. Примерно в миле от первой шла патрульная машина. У каждого ответвления были выставлены патрули, которые держали связь с машиной, преследовавшей преступников.
Преследователи и преследуемые катили на постоянной скорости в шестьдесят миль навстречу зарождавшимся далеко на востоке сумеркам. Вместе с ними на той же скорости мчались другие машины – отдыхающие, продавцы, люди, направлявшиеся в Филадельфию провести вечер.
На центральном контрольном пункте следили за большой электронной картой. Ничего нельзя было передавать по радио, потому что в «меркурии» могли услышать. Кроме того, любой намек по радио мог заставить тысячи идиотов броситься сюда в надежде увидеть кровь.
За рулем четырехдверного «меркурия» сидел загорелый молодой человек. Рядом с ним расположился очкарик. Эрнандес и девушка находились сзади. Девушка казалась спящей.
В 6.35 «меркурий» въехал на Нью-Джерси-пайк. Машины преследования поменялись. Теперь за преступниками ехали трое хорошо вооруженных полицейских.
В 7.18 «меркурий» сбавил скорость и въехал на заправочную станцию.
С контрольного пункта спросили:
– Вы можете сейчас их взять?
– Здесь не очень удобно. У колонок много машин. Вокруг бегают дети, но... подождите! Водитель вышел, а за руль сел очкарик. Тот, что вышел, показывает на стоянку. Похоже, они припаркуются там. Сейчас, кажется, все в порядке.
– Рядом с вами патрульная машина номер тридцать три. Через четыре минуты подъедет... номер семнадцать, а через шесть – двадцать восемь.
– Поставьте семнадцатый так, чтобы преградить им дорогу обратно, на всякий случай. Водителя будем брать прямо сейчас.
Кирби Стассен сначала зашел в туалет. Оттуда направился к сигаретному автомату, а затем к стойке, у которой толпились люди. Дождавшись очереди, он заказал четыре гамбургера и четыре кофе. Девушка за стойкой поставила ему на картонный поднос. Когда Стассен протянул руки к подносу, на его запястьях ловко защелкнулись наручники.