Во всяком случае, никто не торопился выплатить Майку его выигрыш. Но если кто и был целиком, на все сто процентов, прав, то это моя любимая рыжая собачка - она вычислила моего обидчика и достойно его покарала. И я совершенно непедагогично устроила для Глашеньки пир: зажарила для нес половинку цыпленка, правда, тощего, почти диетического.
Телекомпанию «Прикосновение» после всех этих трагических событий спасло чудо - если можно назвать чудом очередные перетряски в верхах телеканала «1+1». Кое-кто из начальства слетел, кто-то ушел на другие каналы вместе с командой, а с трудом удержавшийся на своем посту Плавунков оказался перед лицом зияющих дыр в сетке. Волей-неволей ему пришлось обратиться к Синяковой, и мы снова начали снимать не только мои женские ток-шоу, но запустили и еще один новый проект. Более того, Плавунков оказался в таком отчаянном положении, что даже не брал с нас денег за аренду студии. Впрочем, эта студия, 41-С, не пользовалась особой популярностью среди телевизионщиков - нечего и говорить, что это была та самая, с лестницей, которую Степан Кочетков использовал в качестве орудия убийства. Кстати, это сооружение, внушавшее суеверный ужас, никто не хотел убирать, до него боялись даже дотрагиваться. Но мы были не в том положении, чтобы отказываться от сомнительного дара, и хотя неприятные воспоминания, связанные с уходящей под купол вышкой, на меня и давили, но заикаться от этого я не стала, наконец-то почувствовав себя на телевидении профессионалом, а девиз телевизионщиков - «Шоу должно продолжаться, даже если мир рушится!»
Тамара, получив предложение Плавункова, воспряла духом.
После смерти Таисии она сидела дома, погруженная в глухую депрессию, и горе заливала вином, вернее, водкой, потому что пила исключительно «Смирновскую», изредка делая исключение для виски. Ее можно было понять, в единый миг ее жизнь была разрушена - и личная, и профессиональная. Она потеряла девочку, которую считала дочерью, и испытала жесточайшее разочарование в близких людях. Банкротство фирмы должно было поставить ее на грань нищеты, а Тамара, вырвавшись из родительского дома, не испытывала во взрослой жизни недостатка в средствах и не привыкла ни в чем себе отказывать. К тому же тень подозрений, несмотря на предсмертное признание второго режиссера, все еще витала над каждым из нас. Но как только у нее опять появились дела на телевидении, она ожила и, казалось, снова обрела присущую ей энергию. Она похудела на несколько килограммов, что очень ей не шло и старило; под глазами все так же темнели круги, однако у нес снова появилось желание работать, которое посредством каких-то невидимых миру и незнакомых современной физике флюидов передавалось се подчиненным.
Наши поредевшие ряды тесно сомкнулись; правда, я была с одного краю, а Лена Горячева замыкала строй с другого. Внешне наши отношения казались нормально-рабочими, но, общаясь с ней, я чувствовала себя стесненно - мне почему-то неудобно было глядеть ей в глаза. Она тоже, очевидно, испытывала некоторую неловкость в моем присутствии, а потому мы обе обрадовались, когда в «Прикосновение» вернулась Валя Черникова. На самом деле Валентине это было ненужно, но она не могла бросить в беде старую подругу, как бы та с нею ни обошлась.
Теперь она работала со мной над сценариями моих программ, старого ток-шоу и нового, с подростками и для подростков, а Лена вместе с Тамарой готовили пилотный номер совершенно нового проекта, которому «нет аналогов на мировом телевидении», как утверждала Синякова; правда, я нечто похожее видела на малом экране, когда гостила у мамы в Америке, но дипломатично об этом умолчала.
Жизнь постепенно налаживалась и входила в рабочую колею. В один из съемочных дней в перерыве я поднялась в свою крошечную комнату отдыха; это теперь была исключительно моя территория. Ну, разумеется, только тогда, когда мы снимали. Однако после известных событий не было охотников не только на студию 41-С, но и на маленькую гардеробную; другие ведущие пользовались ею только в тех случаях, когда иного выхода не было. Но меня призраки не мучили, и я была рада, что у меня в этом здании появилось наконец что-то свое. Тем более что в этой гардеробной, в отличие от общей, шкафчики запирались, и я развесила здесь свои костюмы.
В этот день мы снимали ударными темпами - нам надо было многое наверстать. К пяти часам, а если учесть, что первая съемка началась в десять утра, я уже здорово устала. Но героиня моей последней передачи задерживалась, и у меня выдалось несколько минут для отдыха. Съемочная группа в полном составе осталась в студии; Толь Толичу не понравилось освещение, Олег с ним согласился, и они решили кое-что подправить. Так как людей в телекомпании осталось совсем мало - оператор Георгий Павлович с осветителем Виктором Алексеевичем к нам так и не вернулись, - то практически все, даже сама Синякова, им помогали.