Выбрать главу

Не отнимая платка от носа - у меня уже начинался насморк - я огляделась. Порядок держали молодые спортивные люди в штатском, среди которых я узнала двоих из тех, кто нас допрашивал, - очевидно, опера смешались с охранниками, чтобы наблюдать и вычислять преступника, как это полагается в детективных романах. Поодаль я узрела еще одно знакомое лицо - это был Николай, сотрудник «Ксанта», бывший следователь с Петровки.

Большинство телевизионщиков на поминки не поехало - да, собственно говоря, нас и не приглашали. Я вернулась в Останкино и, так и не снимая пальто, бесцельно бродила по коридорам, пытаясь отогреться - и телесно, и душой.

Телецентр - это целый многоярусный город, коридоры - его улицы, а дома - служебные помещения и студии. Причем городишко этот, скорее всего, средневековый, потому что улицы его узки, извилисты, изгибаются под невозможными в природе углами, а нумерацией домов занимался какой-то затейник, поэтому рядом с комнатой номер 27 вполне может находиться комната номер 63, а у студий номера вообще совсем другие, и это далеко еще не предел абсурда. Кстати, все основные студии расположены на втором этаже, а та, которую обычно арендовала наша телекомпания, запасная, на четвертом, была значительно хуже - вентиляция там практически не работала.

Посторонний человек, попавший на телецентр, мгновенно терялся и мог плутать здесь часами и даже днями, - как герой Семена Фарады в фильме «Чародеи», который тут снимался. Что греха таить, первые дни моего пребывания в новой должности тоже отмечены блужданиями по нескончаемым коридорам и совершенно одинаковым лестницам, похожим друг на друга, как близнецы.

Никакая память, кроме памяти тела, тут не годилась - надо было именно телом, ногами и всем корпусом запомнить направление движения к своим студиям и офисам: десять шагов прямо, крутой - очень крутой - поворот налево, тринадцать шагов вперед, потом нырок за лестницу, в боковое ответвление, там еще тридцать четыре шага… Наблюдая, как люди шныряют по коридору туда-сюда, я дивилась этому людскому муравейнику, где каждая отдельная особь повиновалась исключительно инстинктам. Хорошенько подумав и вспомнив, как ориентируются охотники в девственном лесу, я проложила для себя несколько тропинок, отмеченных зарубками: к буфету в подвале, к дамскому туалету, к гримерке и так далее. В качестве зарубок на стенах я использовала мазки лака - обыкновенного ярко-алого лака для ногтей. Через месяц примерно я стала перемещаться по зданию без подсказок, но и теперь еще некоторые мои отметины выделяются на давно не крашенных стенах; вот и сейчас, заметив красное пятнышко на выступе рядом с лестничной клеткой, я улыбнулась.

Да, убить Котову мог только свой, тот, кто прекрасно ориентируется в этих лабиринтах, тот, кто не раз и не два бывал в этих стенах. Если бы сюда забрались профессиональные киллеры, они бы уже через полчаса сдались и спрашивали бы дорогу - впрочем, профессиональные киллеры не убивают пояском от костюма, тем более что Котова вполне могла оказаться в тот день и в другом наряде, без пояса. Причем убийца должен был знать месторасположение комнат и студий гораздо лучше, чем я, - я, например, не имела представления о том, что рядом с дамским туалетом, через две двери, находится реквизиторская - та самая, оказавшаяся роковой для Жени.

Следствие так и не выяснило, была ли ее дверь не заперта по небрежности или убийца имел ключ. Зато точно был известен тот временной интервал, когда телезвезда рассталась с жизнью, - без пятнадцати семь ее ток-шоу завершилось, и свидетели видели, как она направлялась в сторону дамского туалета. Я, вернее, моя собака, обнаружила тело в 19.30, но умерла она по заключению судебных медиков раньше - не позже чем пятнадцать минут восьмого. Так что я была и оставалась одной из главных подозреваемых: никто не видел меня с того момента, как я ушла передохнуть в комнату отдыха, до моего вторичного появления в студии. Буфетчица, принесшая кофе, конечно, меня вспомнила, но сказать, когда именно это было, она не смогла - я слишком часто пила его.