Выбрать главу

- Меня, между прочим, зовут Агнесса Владимировна - для вас, - терпеть не могу фамильярности, а на телевидении это входит в стиль жизни

- Хорошо, Агнесса Владимировна. Ведь сегодня с тобой… то есть с вами должен был поехать не Жора, а Олег. А знаете, почему он отказался?

Я не знала. И, будучи не в курсе ни того ни другого, я думала, что Синякова просто так распорядилась. Но вскоре должна была узнать - Виктор Алексеевич, очевидно, относился к той породе сплетников, которых никакая сила не заставит проглотить язык. Впрочем, Георгий Павлович попытался его заткнуть:

- Витя, не стоит об этом… Раз в жизни мог бы промолчать, как мужик.

Но Витя не обратил внимания на слова приятеля, он продолжал, сладострастно облизывая губы, - видимо, наблюдение за людьми, которых он ставил в неудобное положение, доставляло ему не меньшее наслаждение, чем секс, нормальным, нетелевизионным людям:

- А Олег сказал Синяковой - не поеду с ней, и все. Такое впечатление, что Женя погибла специально для того, чтобы эта выскочка заняла ее место. А может, она поэтому и погибла?

Это был удар под дых. Еще никто, даже следователь с Петровки, не посмел меня напрямик обвинить в смерти Котовой. А мой мучитель продолжал:

- Вот так он и сказал, это его точные слова, я свидетель. Был при этом.

Я всегда считала, что Олег Варзин ко мне неплохо относится - во всяком случае, никаких подлостей он мне не делал. Высокий, светловолосый, похожий скорее на артиста, нежели на того, кто стоит по другую сторону камеры, он мне откровенно нравился.

Если я замужем, это еще вовсе не значит, что я не имею права глядеть на других мужчин, как думает мой Марк. И нравился он мне не только внешне; с ним было интересно поговорить, к тому же он мне несколько раз давал весьма дельные советы - только когда его просили об этом. Он был одним из тех немногих, кто помогал мне на первых порах и благодаря кому я смогла вжиться в телевизионный мир… И над Котовой, попавшей впросак с «бальзаковским возрастом», он смеялся чуть ли не громче всех - с чувством юмора у него все было в порядке. И вот теперь он, ничтоже сумняшеся, обвиняет меня в преступлении!

Наверное, вид у меня был жуткий, потому что Георгий Павлович надо мной смилостивился:

- Не обращайте внимания на слова Виктора, Агнесса. Олег сейчас не в себе. Он слишком переживает. Ведь Котова была ему не чужой… - И тут он нерешительно остановился, как человек, который, не желая того, сболтнул лишнее.

Но осветителю деликатность была чужда, и он продолжил мысль товарища:

- Конечно, он ведь был ее любовником!

Час от часу не легче! Но Георгий уже бросил зловещее «цыц», и Виктор Алексеевич с многозначительным видом замолчал - в данном случае молчание было красноречивее слов. Больше мне ничего выяснить не удалось, потому что как раз в этот момент на кухню ворвались хорьки, стремительные, как живая ртуть. Казалось, их великое множество, хотя в клетке я насчитала только пять. Двое из них - один белый, другой коричневый с желтой полоской на мордочке - не нашли ничего более интересного, чем ноги Виктора Алексеевича, и через мгновение один зверек был уже у него на коленях, а другой по рукаву взбирался на плечо.

Глядя на физиономию осветителя, на его выпученные глаза и раскрытый в отчаянном крикс рот, я почувствовала себя отомщенной.

Но то Виктор Алексеевич, на пего вообще не стоило бы обращать внимания. Однако как я смогу работать, если мои коллеги подозревают меня в убийстве? В этот день и час я поклялась себе, что во что бы то ни стало отыщу убийцу - сама, если профессиональные сыщики опростоволосятся.

Глава 5

Мы с Сергеем встречали Марка в аэропорту Шереметьево-2. Прошла ровно неделя с того дня, как убили Котову; снова наступила суббота, вечер. Самолет из Копенгагена - из Гетеборга прямых рейсов в Москву не было - задерживался, и наконец мы с Крутиковым-старшим могли спокойно поговорить, устроившись за столиком в пустующем зале ресторана. Я передала ему листочки с записями и высказывала вслух свои соображения, а он изредка прерывал меня, каждый раз по делу.

Сначала мы сопоставили свои списки: тех, кто физически имел возможность избавиться от Котовой, то есть мог оказаться в ту роковую субботу с 18.45 до 19.15 - именно в это время, по заключению судебных медиков, она была задушена - в здании телецентра и не имел алиби, и тех, кому выгодна была ее смерть. Собственно говоря, мне можно было и не беспокоиться: наши списки практически совпадали.

Я почти обиделась: он провел меня, как девочку, дав липовое задание, лишь бы я ему не мешала! Обидеться всерьез мне помешал его притворно-покаянный вид и не слишком тонкая лесть, с которыми он признался в обмане: