Маршрут Толь Толича в тот роковой вечер был очень примитивен - он несколько раз выходил из студии курить, но не продвигался дальше лестничной клетки. Вместе с ним курили в разное время Гарик и Таисия; Тамара, которая дымила беспрерывно, только дважды появилась в отведенном для курения месте - остальное время она нарушала правила противопожарной безопасности, в чем, правда, не призналась.
Зато Лена не лгала и ничего не скрывала; она повторила все свои действия именно так, как мне рассказала. Подчиняясь ее указаниям, Майк картинно прошелся по коридору, о котором по нашим настоятельным просьбам притушили свет, и вошел и дверь кладовки.
Выждав пять минут, Лена открыла дверь женского туалета, провела там минутку и направилась дальше по коридору. Согласно своему сценарию она вошла в кладовку, но дальше начались отклонения от сюжета: вдруг она вскрикнула, и мы все бросились к ней. Нас ждало зрелище не для слабонервных. Майк постарался как можно точнее скопировать позу убитой женщины; вывернув шею под необычным углом, он совершенно неподвижно лежал на полу, раскинув ноги, и это выглядело как непристойная карикатура на реальную сцену убийства. Даже менты это поняли, потому что капитан Филонов слегка подвинул его ботинком и грубовато заявил:
- Ну, вставай, чего разлегся!
Майк вскочил, совершенно живой, более того - здоровый и веселый, по его настроение не передалось зрителям. Оглянувшись, я увидела мрачные лица моих коллег, без тени улыбки. Лена же, и без того бледная, побелела еще больше, она вышла из кладовки в коридор, кусая губы; помаду па них она давно съела, и они приобрели какой-то неестественный фиолетовый оттенок. Впрочем, может быть, это были фокусы освещения. Когда кто-то нашел выключатель и включил полный свет, все облегченно вздохнули.
В общем, процедура оказалась гораздо менее интересной, чем я ожидала, и вроде бы не принесла ничего нового. Несколько человек, режиссеров и операторов, менты вообще отпустили домой до копна следственного эксперимента; Настена со своим продюсером ушли еще раньше. Наконец дошла очередь и до меня - то есть до моего последнего выхода. Правда, перед этим должен был следовать выход Глашеньки, но капитан Филонов с каменной физиономией строго приказал.
- Уберите собаку!
Не люблю людей, которые не любят собак. Нс люблю, когда мною командуют. Поэтому, не обращая внимания на его тон, на глазах у всех я взяла у Оксаны поводок и отстегнула карабин. Радостная Глаша тут же обняла меня передними лапами и облизала, при этом рыкнув на угрюмого капитана, который сделал неосторожно-резкое движение по направлению к ней. Не нравятся моей спаниельке большие громоздкие мужчины вообще, а мужчины в форме - в частности. Правда, Филонов был в штатском, но выправка-то сохранилась.
- Основным действующим лицом в последнем акте драмы была именно собака! - нагло заявила я, выпрямляясь во весь рост и упираясь взглядом в лицо опера.
Чего я выпендриваюсь, промелькнула у меня здравая мысль, не хочу же я из подозреваемой превратиться в обвиняемую! Краем глаза я увидела, как Николай, притулившийся в углу за декорациями, укоризненно покачал головой. Главный мент вспыхнул и уже раскрыл было рот, чтобы поставить меня на место, но тут Глаша снова решила сыграть первую скрипку.
Вдруг она взорвалась визгливым лаем и, чуть не сбив с ног своей изрядной массой самого молодого из oпeративников, светловолосого и субтильного, бросилась в коридор. Мы все, естественно, поспешили за ней, едва не застряв в дверях; я, во всяком случае, оказалась в дверном проеме вместе с суровым капитаном, и он по инерции пропихнул меня в коридор.
В какой-то момент наши тела так близко соприкоснулись, что я непроизвольно вздрогнула, и он тут же отпрянул от меня, как ужаленный. Я оглянулась и посмотрела на него; он еще больше покраснел, цвет его лица напомнил мне любимые пунцовые розы моей мамы. Это зрелище меня просто ошеломило; взрослый, здоровенный мужчина столь мужественной профессии - и вдруг такой румянец, достойный незрелого юнца, впервые случайно ощутившего на себе мягкое тепло женского тела. Удивительно вообще, как в такие моменты замечаются и запоминаются подобные мелочи и незначительные детали - потому что в центре всеобщего внимания в этот миг оказалась Глаша, со злобным лаем бросавшаяся на нашего второго режиссера Кочеткова.