Тем более что она подозвала к себе Оксану и, приподняв полотнище ее широкой, как вы правильно заметили, шерстяной и ярко-сиисй юбки, показала, что именно ей нужно,
Сергей и Николай переглянулись, а Марк выразительно хмыкнул. Наконец сыщик, пожав плечами, стал неубедительно оправдываться:
- Я сам вместе с Филоновым просмотрел все материалы, отснятые в тот день, и там такого эпизода не было…
- Тоже мне криминалисты! Лучше бы провели дактилоскопическую экспертизу - чьи пальчики были на моем конспекте, который Котова зажала в руке?
- Там было все затерто, - совсем смутился Николай.
Они заставили меня еще раз рассказать обо всем, что происходило в Останкино; закрыв глаза и включив свою фотографическую память, я как бы прокрутила этот день, как кинопленку, назад и добросовестно перечислила свои действия и действия всех, кто меня окружал, а также кто, где и когда находился. Увы, мы с Марком приехали на телецентр самые последние, и потому я мало чего могла сообщить. Они внимательно меня выслушали, но, судя по всему, ничего нового для себя не открыли.
Гибель Верховцевой спутала все карты и муровцам. Она, как-никак, была их главной подозреваемой… Наверняка на Петровке в тот день царил траур, а капитан Филонов получил крупный нагоняй. Болес идиотскую смерть трудно было себе представить - перед самым носом у нашей доблестной милиции! Если бы опера чуть поторопились, если бы они задержали ее раньше, то девушка осталась бы жива.
Двадцать восемь лет - это так мало! Это мало, даже если бы Оксана оказалась злодейкой, но я теперь уже вовсе отказывалась в это верить. Скорее мне приходило в голову, что за нами, за всеми женщинами, связанными с телекомпанией «Прикосновение», охотится маньяк-убийца. Тем более что кандидатура на эту роль была под боком - тот же самый Степан Кочетков.
Вообще-то смерть Оксаны оказалась загадочной во всех отношениях. Что ее понесло туда - на эту треклятую, будто заколдованную лестницу? Мне приходило в голову, что ее кто-то туда заманил - как заманили меня жакетом от моего костюма. Я предложила версию о приманке следователям, но они отнеслись к ней без энтузиазма, по крайней мере, явного. Сергей же снизошел до объяснения: настоящий преступник никогда не будет повторять свои действия, как попка, как это утверждается в детективных романах; на это способны, мол, только дегенерировавшие наркоманы в поисках денег и «колес».
Мне сразу же по ассоциации пришла на ум кандидатура Таисии, но смерть Оксаны никак не могла помочь ей раздобыть наркотики. По моим агентурным сведениям, почерпнутым из того же, ныне иссякшего источника, то есть от Оксаны, не так-давно Таисия привела домой к своей тетке целую кодлу наркоманов, которые ограбили ее квартиру; в милицию Синякова не заявляла, но после бурного разговора с племянницей запихнула ее в больницу, откуда та совсем недавно вышла. Так как я слабо верю, что наркомана можно вообще вылечить, особенно если лечить против воли, то у нес наверняка возникли проблемы еще более серьезные, чем прежде.
Впрочем, когда я сказала об этом Сергею, он с важным видом заявил, что версию Никифоровой они тоже «разрабатывают» и что мне совершенно не о чем беспокоиться. Это означало - нам нужна от тебя только информация, свои умозаключения можешь оставить при себе.
Но я не могла успокоиться, не в моем это характере, поэтому продолжала размышлять. Что послужило приманкой в случае с Оксаной? Возможно, это была черная тетрадка, с которой она практически не расставалась, - обычная школьная тетрадь старого образца, 96 листов. Оксана обычно записывала туда указания Синяковой, свои замечания, иногда дополнения, которые мы с ней вносили в сценарий в самый последний момент. Но я знала, что в эту же тетрадь она заносила и собственные мысли, не имевшие никакого отношения к работе. Как-то раз я застала ее за занятием, которого она явно стеснялась: крупным красивым почерком она вписывала туда неровные столбцы слов. Это были стихи, но чьи? Ее ли собственные или просто поправившиеся ей, которые она помнила наизусть - я так и не узнала: она туг же, как только заметила направление моего взгляда, зарделась, захлопала ресницами и закрыла тетрадку. Я допускала, что там же Оксана вела и дневниковые записи - не потому ли тетрадь бесследно исчезла? Ее так и не нашли, хотя сыщики перерыли все. Всех, кто покидал наш этаж, обыскивали - специально для этого откуда-то пригласили лахудру в милицейской форме с погонами сержанта, с поджатыми губами: она обшаривала женщин, в том числе и меня. Но все бесполезно - тетради как не бывало, и если это был ключ, то ключ пропавший. Все помнили, как все утро Оксана держала ее в руках, но когда и куда потом положила, никто не обратил внимания.