Сам Каширин загадочно улыбался и о чем-то часто совещался со своим другом Аренсом Волтером, занимавшимся починкой металлических изделий — от примусов до оружия. Арене Волтер — норвежец — служил на американских судах. Несколько лет назад был списан на берег здесь, в Ново-Мариинске, капитаном, которому не понравились его проповеди о всеобщем христианском братстве. Поначалу Арене Волтер намеревался основать первую на Чукотке баптистскую общину, но встреча с Петром Кашириным переменила понемногу его взгляды…
— Ваня, скажи, что будет? — пытала Агриппина Зиновьевна мужа.
Но Тренев ничего определенного не мог сказать. Никто не знал точно, что происходит в Петропавловске, во всей России. Телеграммы противоречили одна другой.
— Насчет Каширина все враки, — успокоил жену Тренев.
Легкий на помине Каширин постучался в дом Тренева.
— Здорово, коммерсант! — иронически приветствовал он торговца, зная, что Тренев любит называть себя так, отделяясь от всех других. — По делу я к тебе пришел, — сказал Каширин. — Надобно мне кумачу аршин двадцать.
— На что тебе столько? — удивился Тренев. Красный кумач в основном шел на женские камлейки и расходился довольно туго. — Иль камлейки будешь шить?
— Не на камлейки, а на флаги и лозунги, — пояснил Каширин. — Праздничное шествие будем проводить первого мая.
— Пасхальное, что ли? — заинтересовалась Агриппина Зиновьевна.
— Красная пасха, — ответил с улыбкой Каширин. — Праздник рабочего люда.
— Откуда этот обычай? — с любопытством спросил Тренев.
— От чикагских пролетариев, — ответил Каширин.
— Чудное говорите, Петр Васильевич, — пожала плечами Агриппина Зиновьевна. — Кто же будет праздновать здесь, в Ново-Мариинске?
— Рабочие будут праздновать и туземное население, — ответил Каширин.
Ранним первомайским утром жители Ново-Мариинска увидели странное шествие, двигавшееся со стороны дальнего конца поселка, где между кучкой яранг и кладбищем селились чуванцы и другой бедный люд Ново-Мариинского поста.
Кто-то из баб истошно закричал:
— Идут, идут разбойники! Дикари двинулись! Всего шло человек пятнадцать. Впереди важно вышагивал Каширин. Куркутский и Волтер держали длинное полотнище, на котором белой краской было написано: "Вся власть трудовому народу и туземцам!" На другом полотнище выведено: "Да здравствует революция! Долой царских чиновников и эксплуататоров".
Отец Николай, только что отслуживший раннюю обедню, во всем церковном облачении. стоял на подтаявшем сугробе, чтобы лучше видеть,
Вставай, поднимайся, рабочий народ!
Вставай на борьбу, люд голодный — громко пел Петр Васильевич Каширин, и ему громко вторил, перевирая слова, Волтер.
У крыльца уездного правления Каширин повернулся к собравшимся и громко крикнул:
— Долой царских прихвостней и кровопийц трудового народа!
— С этой свободой как бы он вправду не поднял свой "люд голодный", — мрачно произнес Желтухин. — Люди озлоблены, жрать нечего. Поднеси спичку — вспыхнут.
— Вот и надо дать им возможность выпустить пар, — сказал Тренев, пряча улыбку. — Пусть митингуют, тешат себя.
Между тем процессия остановилась на берегу Казачки, где из снегаторчали борта зимовавшего кунгаса. Взобравшись на кунгас, Каширин простер руку над толпой и заговорил..
Издали было плохо слышно, и люди с крыльца уездного правления, стоявшие кучками у своих домов, понемногу собрались позади участников демонстрации.
— Граждане и товарищи! — говорил Каширин. — Сегодня впервые в жизни, чукотский край празднует Первомай, праздник трудовых людей всего мира! Оглянитесь вокруг. Какая нищета и несправедливость окружают нас! Из революционного Петрограда к нам пришла весть о свержении самодержавия, об установлении народной власти. А на самом деле что мы видим? Люди, которые должны сидеть в тюрьме или на каторге замаливать свой грех перед народом, свободно разгуливают по Ново-Мариинску. Мало этого, они еще и входят в комитет. Дорогие сограждане Анадырского края и всей Чукотки! Смертельная опасность нависла над нашим краем. Враги новой Россия из алчных своих побуждений, ради сохранения своих привилегий готовы продать Чукотку и все окраины нашей родины иностранному капиталу. Не дадим в обиду родную землю!
— Не дадим] — крикнул Ваня Куркутский.
— Не дадим! — крикнул Волтер, резко взметнув своим плакатом.