Слушали молча.
— Переворотов вроде бы много, а все по-прежнему, — заметил рыбак Ермачков — без него и сегодня не обошлось.
— Есть предложение, — Бессекерский поднялся, — выразить нашу верность Временному правительству.
— Так Временного правительства в Петрограде уже нет, — возразил Грушецкий, — кому выражать-то?
— Нонче любое правительство временное, — выкрикнул Ермачков, — не ошибетесь.
— Граждане. — Тренев подошел к столу, он лихорадочно соображал, как быть. — Ничего не ясно. Я так думаю — держаться.
— За что держаться? — насмешливо спросил Грушецкий.
— А я предлагаю вооружаться, — мрачно буркнул Бессекерский.
— Тебе вооружаться не надо, у тебя и так полно оружия, — заметил Грушецкий.
Бессекерский специализировался на торговле оружием и сбывал местным охотникам все, что могло стрелять.
— Ежели нам надо удерживать существующий порядок в уезде, то мы должны иметь на это вооруженную охрану, — продолжал Бессекерский.
— Граждане, — снова встал Тренев, — это же смешно. Если придут американцы или японцы на военных кораблях, с регулярными войсками, то они даже и глядеть не станут на наше войско.
— А наше войско не против них, — возразил Бессекерский. — Против большевиков.
— Граждане. — Тренев чувствовал необыкновенный прилив сил. — Организовать дружину — это, конечно, важно и, может быть, в соответствующих условиях полезно. Но поскольку зримого врага мы не имеем, то надобность в таком отряде отпадает сама собой. Граждане, быть может, я единственный среди вас, который своими глазами видел большевиков.
— Да ну! — не выдержал Ермачков.
— Заткнись, рыбоед! — оборвал его Станчиковский.
Тренев, чувствуя, как собравшиеся заинтересовались, заговорил медленнее, но еще проникновеннее:
— Граждане, есть большевизм и большевики. Большевизм — учение о равном, распределении богатств, о всеобщем дележе. Выдумал его немецкий философ Карл Маркс.
Это учение весьма привлекательно для лиц, не имеющих никакой собственности и с завистью взирающих на тех, кто владеет богатством. Атак как неимущих большинство в России, то учение е необыкновенной быстротой распространилось. Опасность большевизма в самой идее. Стоит этой идее запасть в гущу нашей толпы, как она зажигает ее, будто спичка, брошенная в стог сена.
Тренев мысленно отметил, что говорит необыкновенно красноречиво и образно.
— Чтобы предотвратить опасность большевизма в нашем уезде, где неимущих гораздо больше, чем владельцев, промышленников и коммерсантов, предлагаю "расширить состав нашего комитета, введя в него представителей местного населения из неимущих слоев. Такой жест с нашей стороны ослабит напряжение и вызовет доверие у народа.
— Был уже один — Каширин, и все знают, чем это кончилось, — заметил Грушецкий.
— Вот это да! — удивленно произнес Желтухин. — Начал за здравие, а кончил за упокой. А я вот рядом с дикарем сидеть не буду!
— Развитие событий заставляет нас менять привычные представления, — туманно заметил Тренев, чувствуя, что его предложение никакой поддержки не получает.
— Граждане, — сказал Желтухин устало, — сейчас в Ново-Мариинске пурга. По всему видать, она продлится не один день. Торопиться нам некуда. Поэтому предлагаю разойтись по домам, крепко подумать. Тем временем, может, придет какое-нибудь разъяснение…
Один за другим скрывались в молочно-белой круговерти члены комитета Анадырского уезда, растревоженные не столько телеграммами, сколько загадочными большевиками.
Армагиргин сидел на нарте, ожидая, пока растянувшийся аргиш [Олений караван] догонит их и люди выберут места для своих яранг, расположив их позади жилища хозяина и главы стойбища.
Подъехала нарта Теневиля. В душе Армагиргина шевельнулось странное чувство то ли зависти, то ли еще чего-то. Он смотрел, как Раулена ловко распрягала ездовых оленей, ставила ярангу. Под неуклюжим меховым кэркэром угадывалось гибкое молодое тело. Армагиргин вспомнил Милюнэ и представил себе, как сейчас она бы ставила его ярангу, так же вот легко сгибаясь под тяжестью жердей, сопротивляясь надутому ветром шатру — рэтэму. Да, его обидел своенравный пастух, по сути, отнявший у него радость, может быть, последнюю радость жизни.
Жены Армагиргина — старая Нутэнэут, ровесница Армагиргина, и считавшаяся когда-то молодой Гувана — ставили хозяйскую ярангу. Так уж повелось испокон веков, что установка жилища была делом женщины, хранительницы семейного очага. Сначала возвели остов из почерневших деревянных жердей, служивших не один век роду Армагиргинов.