– Сынок. Присаживайся, сынок. Мой кабинет невелик, но он в твоем полном распоряжении.
Харлану не терпелось поскорее приступить к занятиям. Подумать только, что он будет работать совершенно самостоятельно! Первобытная история всегда была для него чем-то вроде личной собственности.
Ученик поднял глаза (кажется, впервые за все время) и, заикаясь, спросил:
– Так, значит, вы – Техник?
От доброжелательности и возбуждения, переполнявших Харлана, не осталось и следа.
– Ну и что с того?
– Нет, ничего, – пробормотал Купер, – просто я…
– Разве вы не слышали, как Вычислитель Твиссел назвал меня Техником?
– Д-да, сэр.
– Решили, что это была обмолвка? Собственным ушам не поверили?
– Н-нет, сэр.
– Что вы там заикаетесь? Разучились говорить? – жестко спросил Харлан и почувствовал в глубине души укол совести. Купер мучительно покраснел. – Я не очень хорошо владею Единым межвременным языком, сэр?
– Это еще почему? Сколько времени вы учитесь?
– Меньше года, сэр.
– Меньше года? Сколько же вам лет?
– Двадцать четыре биогода, сэр.
Харлан посмотрел на него широко раскрытыми глазами:
– То есть вы хотите сказать, что вас взяли в Вечность в возрасте двадцати трех лет?
– Да, сэр.
Харлан опустился на стул и сжал руки. Такие вещи попросту не делались. Самым подходящим для вступления в Вечность считался возраст в пятнадцать-шестнадцать лет. Что все это значит? Может быть, Твиссел придумал новый способ испытать его?
– Садись и давай приступим. Твое полное имя и номер твоего Столетия?
– Бринсли Шеридан Купер из 78-го, сэр, – заикаясь, ответил Ученик.
Харлан немного смягчился. Это было близко, почти рядом. Всего на семнадцать веков раньше его собственного Столетия. Можно сказать, соседи во Времени.
– Тебя интересует Первобытная история?
– Я почти ничего о ней не знаю. Меня просил ею заняться Вычислитель Твиссел.
– А чем ты еще занимаешься?
– Математикой. Механикой Времени. Пока что я познакомился только с самыми основами. У себя в 78-м я чинил спидиваки.
Харлан даже не поинтересовался, что такое спидиваки. Они могли оказаться чем угодно – от пылесоса до счетной машины. Ему это было безразлично.
– А историю ты никогда не изучал?
– Я проходил историю Европы.
– Ты, наверно, из тех мест?
– Да, я родился в Европе. Нам, конечно, в основном преподавали современную историю. Начиная с революции 54-го, то есть я имел в виду 7554-го года.
– Отлично. Для начала выкинь все это из головы. История, которую учат Времяне, лишена всякого смысла; она меняется с каждым Изменением Реальности. Сами они, разумеется, даже не подозревают об этом. Для каждой Реальности ее история кажется единственной. С Первобытной историей дело обстоит совершенно иначе. Собственно, в этом-то и заключается вся ее прелесть. Что бы мы ни делали. Первобытная история всегда остается неизменной. Колумб и Вашингтон, Шекспир и Герефорд – все они существуют. Купер нерешительно улыбнулся. Он провел мизинцем по верхней губе, и Харлан заметил на ней темную полоску, словно Ученик отращивал усы.
– Скоро год, как я здесь, а все никак не могу… вполне привыкнуть.
– К чему именно?
– К тому, что меня отделяют от дома пятьсот веков.
– Я и сам немногим ближе. Я ведь из 95-го.
– Вот и это тоже. Вы старше меня, но в другом смысле я старше вас на семнадцать веков. Я вполне могу оказаться вашим прапрапрапра– и так далее – дедушкой.
– Какое это имеет значение? Допустим, так оно и есть.
– Ну, уж знаете… с этим еще надо свыкнуться. – В голосе Купера зазвучали мятежные нотки.
– Мы все в одинаковом положении, – сухо заметил Харлан и приступил к уроку.
Три часа занятий истекли, а Харлан все еще растолковывал Куперу, как это получилось, что до 1-го Столетия существовали еще и другие.
– Но разве 1-е Столетие не было действительно первым? – жалобным голосом спросил Купер. На прощание Харлан вручил Ученику книгу, не самую лучшую, но вполне пригодную для первого знакомства с предметом.
– Позднее я подберу тебе что-нибудь посерьезнее, – пообещал он.
К концу недели темная полоска на губе Купера превратилась в маленькие, хорошо заметные усики, которые подчеркивали узость его подбородка и старили его лет на десять. Не очень-то они тебя красят, подумал Харлан.
– Я прочел вашу книгу, – сказал Купер.
– Что ты о ней думаешь?
– Как бы это сказать… – Последовала длительная пауза, после чего Купер начал снова:
– Последние Первобытные Столетия немного похожи на 78-е. Я никак не мог отделаться от воспоминаний о доме. Два раза я видел во сне свою жену…
– Жену? ! – взорвался Харлан.
– Я был женат, прежде чем попал сюда.
– Разрази меня Время! Неужели твою жену тоже взяли сюда?
Купер отрицательно покачал головой:
– Я даже не знаю, не затронуло ли ее прошлогоднее Изменение? Если так, то возможно, что она уже и не жена мне.
Харлан постепенно собрался с мыслями. Конечно, если Ученика берут в Вечность в возрасте двадцати трех лет, то вполне может оказаться, что он женат. Один беспрецедентный факт влечет за собой другой.
Что творится на свете? Начни только менять законы, не успеешь и оглянуться, как наступит хаос.
– Надеюсь, ты не собираешься прогуляться в 78-е и выяснить, чья она теперь жена? – Он не хотел быть грубым, но слишком уж велико оказалось его беспокойство за судьбу Вечности.
Ученик поднял голову; глаза его были холодны и спокойны.
– Нет.
Харлан смущенно поерзал на стуле.
– Вот и хорошо. У тебя больше нет семьи. Никого нет. Отныне ты Вечный и забудь обо всех, кого ты знал там, во Времени.