— Да, тебя учили. Но ты, паренек из 28-го, никогда не поверишь, пока не увидишь сам. Пойми меня правильно: ничего не имею против 28-го, но ты ведь согласишься, что 28-е — это всего лишь первое полное столетие Вечности. Правильно?
— Да, совершенно правильно.
— И жители 28-го всегда хорошо помнят о первобытных временах, до начала Вечности.
— Да. Кстати, я специалист по первобытной истории.
— Тем более. В последнее тысячелетие первобытной эпохи развитие технологии шло более или менее линейными темпами. Естественно, ты свыкся с мыслью, что так бывает всегда. Но вообще-то, коль скоро ты магистр первобытной истории, нет нужды тебе пояснять, что человечество не всегда прогрессирует, если такое слово имеет универсальный смысл. Иногда наблюдается регресс.
— Да, — Купер чопорно поджал губы, — я согласен, что в течение тысячи лет после первого века наблюдался технологический упадок, а подлинного восстановления до уровня, сравнимого хотя бы с достигнутым в течение половины тысячелетия до первого века, не наблюдалось...
Эттрелл, вполуха слушавший слегка претенциозные выкладки Купера, которому явно не терпелось поделиться недавно приобретенным знанием, встрепенулся. Неужели теперь над ним подтрунивают?
— В течение половины тысячелетия до первого века? — переспросил он.
— Да. Если честно, то да. И первый век не был первым.
— Тогда что же это получается, его просто так считают первым веком?
— Это немного сложный вопрос. Тут дело вот в чем...
— Ай, ладно, забудь. — Эттрелл убедился, что юноша говорит серьезно, однако желания увязать в обсуждениях парадоксов Времени не испытывал. — Это твоя специальность, так что я тебе верю на слово. А я специалист по Диаграммам Жизни. И вот что я хотел бы до тебя донести. Люди кругами ходят. Возможно, далеко в верховремени или низовреме-ни, но в целом все более или менее одинаково. Вместе с тем может случиться так, что твои близко-гдашние соседи резко отличаются от тебя. Не поддавайся на эту иллюзию. Что тебе представляется декадансом или варварством, другим может показаться восхитительно новым и прекрасным. Ты знакомился с историей 431-го?
И, задавая этот вопрос, Эттрелл ощутил, как исподволь пробуждается в нем настороженность, как всегда случалось при мысли о Родном Времени.
Купер покачал головой.
— Нет, детально — нет.
— У нас там всего сто миллионов. Хорошее Время. — Внезапно его охватила ностальгия. Давненько уже он не посещал 410-х и 420-х. Он так и чувствовал холодный воздух, напоенный сосновым ароматом, так и видел перед мысленным оком голубые ледники у горизонта. Казалось, руку протяни, и вот они, чистота, простор, открытость мира.
Он печально проговорил:
— Вероятно, в твоем 28-м тесновато.
— Порядком. Нас пять миллиардов.
— И в 575-м. И почти везде так. В мое время, как тебе может быть известно, случилось небольшое оледенение. Леса стали наступать, города фрагментировались на меньшие и более дружелюбные поселения. Нам это нравится. Каждый раз, при каждом квантовом изменении редконаселенным эрам удается проскользнуть. Так называют их Всевременные Советники: редконаселенные эры. В другие ледниковые периоды существуют подземные города или установки солнечной энергетики. В большинстве подобных эпох население остается довольно значительным. Но лично я ничего не имею против редко-населенности. Я вообще не считаю ее недостатком; я бы сказал, это разумное число. Иновремяне, как правило, ужасаются. Ты, наверное, тоже?
Эттрелла захлестывали эмоции. Вовремя спохва-тясь, он сжал губы в ниточку. Воцарилось неуютное молчание.
Купер наконец нарушил его.
— Когда Компьютер Твиссел желает меня увидеть?
— Твиссел непредсказуем, — отвечал Эттрелл. Поддавшись импульсу, он добавил: — Я полагаю, тебя привлекут к проекту, который касается Харви Мэллона.
Эттрелла удивила вспышка тревоги в глазах юноши. Его собственные подозрения подтверждались.
— Какому такому проекту насчет Харви Мэллона? — проговорил Купер. — Ничего не знаю.
— Ну, не знаешь, так не знаешь. Но Твиссела только это и занимает. Он то и дело семинары устраивает, он нам Харви Мэллоном уже оскомины набил. Что бы он ни делал, оно имеет какое-нибудь отношение к Мэллону.
И тут раздался вежливый голос:
— А почему бы и нет, Адъюнкт-Графист?
Акцент на официальном названии должности Эттрелла был едва ощутим.
Эттрелл с трудом скрыл удивление. Он не услышал, как Твиссел появился.
— Конечно же, Старший Компьютер, конечно же.
Купер напрягся. Бледные щеки порозовели, тонкие черты лица словно заострились еще сильнее. Он промямлил: