- Мало кто помнит, - сказал Дезмонд механически. Потом обнаружил, что говорит вслух и, смутившись, откинулся на спинку кресла, изображая небрежность.
Какое-то время оба смотрели друг на друга.
- Нет, ты это серьёзно? – спросил Дезмонд наконец.
- Возьми меня за руку, - Аэций протянул ладонь.
- Ну, нет… Я видел, что ты сделал с Анрэем. Если что и прочту в тебе, ты слишком легко можешь запудрить мне мозги.
Аэций убрал руку.
- Тогда почему мне просто не заставить тебя поверить мне? – спросил он.
- Не знаю, - пожал плечами Дезмонд.
Аэций встал и подошёл к бару.
- Что ты пьёшь? – спросил он.
- Всё.
Аэций достал две рюмки и налил им дорогого коньяка, лучше того, что стоял на столе. Протянул одну Дезмонду. Тот выпил редкий напиток залпом и с наслаждением почувствовал, как пробежала по телу волна жара, расслабились затёкшие мышцы.
- Ума не приложу, зачем выдавать себя за государственного преступника, - сказал Дезмонд небрежно и протянул рюмку за новой порцией коньяка. Аэций налил ещё.
- Ну докажи хоть как-то, что это твоё имя, - сказал он, и Галактиону почудилась в голосе мятежника усталость, просьба и… надежда.
Аэций сел в кресло и сложил руки на груди. Он ещё раз окинул взглядом лицо, покрытое кровоподтёками, растрёпанные волосы и рваную майку в вырезе рубашки. Взгляд его невольно остановился на пятках, небрежно закинутых на полированный стол. Ступни повстанца были покрыты кровавыми струпьями до самой щиколотки, а дальше – до самых коленей, где оканчивались подвёрнутые чёрные штаны – голени испещрили многочисленные следы уколов и ссадины. Кажется, местами кожу срезали заживо целыми кусками. Аэций спрятал взгляд в рюмке коньяка. Он тоже осушил стакан залпом, а потом опять посмотрел в лицо мятежнику. Когда Галактион смотрел так на обычного человека, он видел смазанную многомерную радугу, силуэт, разрисованный контурами несбывшихся надежд, забытых мечтаний, нынешних целей. Он очень немногих людей видел просто людьми, и это всегда поражало его. Так он видел когда-то Айрен, безумную основательницу Ордена Эцин. Так он видел теперь Аврору.
Дезмонда он видел в красках. Он видел смольно-чёрные переливы ненависти. Видел бордовые всполохи обречённой любви. Повстанец казался гротескным, могущественным, отчаявшимся. Казался, потому что Аэций не верил ничему из того, что видел сейчас. Его обычные человеческие глаза рисовали перед ним не Волка Окраин, проклятого всеми слугами Империи. Он видел измученное лицо и эти проклятые изуродованные ноги, видел пальцы, дрожавшие на тонком хрустале, видел брюки из дорогой шерсти и драную рубашку, растянувшуюся по торсу ошмётками дорогого шёлка. Видел руку, искривлённую вывихом, и пропотевшие пряди волос, собранные на затылке в хвост. Он видел стереограммы – те, что висели в задних комнатах дворца Аркан, и те, что были раскиданы по сети. Но перед ним сидел не Волк Окраин, а просто уставший и измученный мальчишка из дома Аркан.
- …У самого обрыва поднималось к небу кружево белых цветов. Мы назвали их Инэрисми – клинками звёзд, потому что белые, острые, как осока, лепестки больно ранили ноги и могли даже порезать протянутую ладонь. Солнце над Астерой казалось маленьким и серебристым. Его лучи играли на вершинах соседних гор, будто на осколках зеркал. Ветер дул с севера – так нам казалось. Резкие порывы холодили кожу, обожжённую радиацией, шевелили наши отросшие волосы. Так небо встретило нас прохладой и запахом мяты.
Дезмонд долго и внимательно смотрел на него.
- Сохранилось как минимум три экземпляра дневников, - сказал он с редким для себя сомнением в голосе.
- А хочешь, я расскажу тебе то, чего нет на страницах книги? Как прозрачные горные отроги оказались сделанными из талия, из которого Эцин научились делать наручники крепче стали? Или об Эликсире, который из благословения, которое мы принесли с неба, едва не превратился в проклятье?
- Это я знаю, - буркнул Дезмонд,- это знают все, кто побывал в Энира Тарди.
- А о том, как под горой мы нашли не одну, а две базы. Об этом Эцин рассказывают?
Дезмонд поднял удивлённые глаза.
- До Эцин, - сказа Аэций,- на Астеру приходили учёные. Они взяли пробы эликсира и вернулись в Нимею. Но ни одного из них не видели больше жёны и матери. Экспедиция погибла – по сводкам империи. А вот пробы к Эцин попали.
- Это уже не доказать, - хрипло возразил Дезмонд.
- Не доказать. Да и кому нужно что-то доказывать, - Аэций усмехнулся, - у Эцин есть талий, у Авроры есть эликсир. И что проку знать, что десяток человек погибли, чтобы подарить бессмертие избранным? Они бы всё равно уже умерли, не так ли?
Дезмонд инстинктивно бросил взгляд на свои запястья, которые, как он помнил, когда засыпал, ещё были закованы в браслеты из талия. Руки были свободны. Он поднял взгляд на Аэция.
- Ты меня освободил, - сказал он холодно.
- Да. Империя дарует тебе помилование.
Не говоря больше ни слова, Дезмонд вскочил на ноги и рванулся к двери. Пробежал по короткому коридору десяток шагов. Дверь в рубку оказалась не заперта – а он и не успел подумать о такой возможности. Он упал в пилотское кресло – пульт был знакомый, стандартный пульт дорогой яхты. Пальцы пролетели по клавиатуре, вводя координаты. На пороге показался Аэций, он схватил Дезмонда за плечо и потянул из кресла. Он что-то нажал на запасном пульте. Потом корабль тряхнуло, и оба кубарем полетели в коридор. Аэций оказался сверху, но Дезмонд быстро совладал с ситуацией. Он сбросил посланника с себя и почти поднялся на ноги, когда тот снова потянул его на пол. Аэций повалил его на спину и крепко приложил затылком о металлический пол. Перед глазами забегали кровавые звёздочки, не глядя Дезмонд ударил противника по корпусу, но тот был будто вылит из стали. Тогда повстанец напрягся и перебросил противника через голову. Он вскочил на ноги сам, бросил беглый взгляд на фигуру, лежавшую на полу, и бегом бросился в рубку. Корабль снова тряхнуло, он еле успел схватиться за край раскрытой двери, чтобы не свалиться на пол. Сильные руки обхватили его за пояс и насильно оторвали от косяка. Дезмонд почувствовал под щекой стену, обитую мягким бархатом.
- Чего ты добьёшься? – спросил Аэций, тяжело дыша.
Галактиону удалось, наконец, прижать Дезмонда к стене и сдавить сонную артерию. Какое-то время Волк ещё пытался трепыхаться, а затем упал в темноту.
***
Его разбудила острая боль в обожженных ступнях. Дезмонд открыл глаза и увидел перед собой обитые чёрным бархатом стены кают-компании. Играла тихая музыка, сплетались затейливыми переливами горестные всхлипы скрипки и нежные вздохи флейты. Дезмонд осторожно ощупал левой, более здоровой рукой влажные волосы. На пальцах остался кровавый след. Он приподнял голову. Мир заплясал и закрутился, так что Дезмонд поспешно опустил затылок на подушку. И всё же он успел увидеть на другом конце дивана человека, назвавшего себя Аэций Галактион. На чёрной ткани не могла быть заметна кровь, но сбоку от уха к плечу мужчины пролегала глубокая царапина, ворот рубашки был расстёгнут и, кажется, там не хватало нескольких пуговиц. Волосы оказались слегка растрёпаны. В руках он держал что-то похожее на пульт со светящимся индикатором на конце. Всё это Дезмонд успел заметить за долю секунды, потому что в следующий миг ему показалось, что он снова теряет сознание. Дезмонд замер, ожидая, пока расступится перед глазами густая муть.
- Привет, - сказал он.
- Привет, - буркнул Аэций и, отвернувшись, стал водить «пультом» над правой ногой повстанца. Движения отзывались лёгким покалыванием.
- Какого чёрта ты делаешь? – спросил Дезмонд.
Аэций отложил в сторону прибор и снова посмотрел на пациента.
- Это я у тебя должен спросить.
- Первая обязанность военнопленного – совершить побег.
- Ну да, ну да. И куда ты хочешь бежать на яхте с ограниченным ходом из самого центра Империи?
Дезмонд приподнял голову.
- На Эринию, - вызывающе сказал он.
Аэций придвинулся к на краю стола и, налив в рюмку коньяка, сделал глоток.