Аэций не так уж много дрался, но когда делал это, никогда не давал воли гневу. Он чувствовал потоки Вселенной, текущие сквозь материю и пространство, ловил порывы невидимого ветра и вписывал свои движения в его течение. К своему удивлению Аэций вспомнил, что когда-то давно, когда всё только начиналось, боль был для него скорее танцем, бесконечностью стремления к смертносной красоте. Это понимание озарило его так внезапно, что он едва не пропустил удар. На мгновение потерял равновесие. Увидел странное волнение в глазах Дезмонда – Аэцию показалось, что ещё секунда, и тот, отбросив клинок, бросится ему на помощь.
Аэций лишь коротко качнул головой, давая понять, что всё хорошо, поединок продолжается – и так же уступив в ответ секунду на подготовку, нанёс очередной удар.
Навыки постепенно возвращались. А, Дезмонд, напротив, уставал. Его движения становились всё более медленными и грубыми и наконец быстрым ловким ударом Галактион выбил из его рук клинок и ударом ноги в голень сбил на землю.
Дезмонд выплюнул забористое ругательство и едва успев подставить локти упал лопатками на песок.
Он тяжело дышал. Впрочем, и Аэцию было нелегко.
- Что я сделал не так? – поинтересовался Волк, лёжа на земле и разглядывая нависшую над ним фигуру противника.
- Это очень интересный вопрос, - с улыбкой признал Аэций и протянул ему руку. – Правда, я не уверен, что сумею ответить на него за один день.
Дезмонд не доверял людям.
Хотя вернее было бы сказать – он доверял не всем и не сразу. Если кому-то удавалось пробиться во внутренний круг его доверенных лиц, Дезмонд раз и навсегда записывал его в друзья и никогда уже не сомневался в его намереньях. Для друзей он был готов на всё без оговорок, причём не задавая вопросов. И тот факт, что недавно один из ближайших соратников, его брат по сопротивлению, предал его и поставил под удар всех, кто работал вместе с ними, ничего для Дезмонда не поменял.
Ренгар был записан в число предателей легко и быстро. Хотя мысли о случившемся и причиняли Дезмонду немалую боль.
Большая проблема заключалась в том, что человек, назвавшийся Аэцием Галактионом, пока никак не доказал, что относится к числу друзей.
Дезмонд думал об этом и ночью, и днём. Внезапный спаситель вызывал у него симпатию и даже необъяснимое желание довериться – но в то же время и опаску. Всё происходящее было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой.
С детства Аэций Галактион был для Дезмонда героем легенд. Глядя на этого спокойного и совсем незнакомого мужчину Дезмонд то и дело сопоставлял его с образом, который нарисовал у себя в голове.
Сопоставлял и к своему ужасу думал, что это действительно он.
Когда шок от первой встречи прошёл, Дезмонд увидел как наяву как этот Аэций произносит вслух слова написанные в его собственном дневнике. Но поверить до конца всё ещё не мог.
Бросая свой маленький вызов он сам не знал, чего хочет больше – развенчать собственные надежды или поверить в них до конца. С тех пор как он в последний раз видел деда – а Дезмонду сейчас казалось, что это было ужасно давно, две полных жизни назад – рядом с ним не было бы человека, который бы мог дать ему совет. Который мыслил бы так же как он и хотел того же, чего и он. Дезмонду всё время приходилось выступать лидером в тех безумных проектах, которые он сам же и предлагал и в которые сам никогда не верил до конца.
Мысль о том чтобы наконец… положиться на кого-то… казалась слишком сладкой, чтобы воплотиться в жизнь.
И бой ничего для него не прояснил. Человек, назвавшийся Галактионом, был хорошим фехтовальщиком. Настолько искусным, что сумел преподать ему урок. Но это никак не доказывало, что он – Галактион. Зато Дезмонд понял и осознал кое-что ещё. В тот момент, когда Аэций едва не пропустил удар, Дезмонду стало страшно. Страшно за свои мечты, которые так легко погли рассыпаться в прах. И за то, что он причинит этому человеку боль.
Потом он и хотел бы, но не мог посмеяться над собой. Галактион уже тогда стал для него чем-то большим, чем просто случайный попутчик в борьбе за империю. И как бы не искал поводов опровергнуть заявление Аэция, на самом деле Дезмонд боялся, что оно окажется ложью.
В первые дни после возвращения на Нимею Галактион почти с ним не говорил. Они встречались за ужинами, но в остальном Дезмонд был предоставлен самому себе. Ему дали доступ к сети и к телевиденью, но в новостях не было ничего, что Дезмонд хотел бы узнать. Стояло странное затишье и главной темой оставался фестиваль цветов на Селесте. Это было тем более странно, что Галактион рассказал ему о грядущей войне, так что Дезмонд всё искал повода с ним поговорить и обо всём разузнать. Однако такая возможность представилась только на третий день, когда Дезмонд уже оправился от ран и перешёл к тренировкам. После поединка Галактион снова надолго оставил его, так и не ответив толком на вопрос, но через полчаса прислал слугу с приглашением подойти на посадочную площадку.
Когда Дезмонд добрался до места, увидел что Галактион уже сидит в салоне флаера. Модель была не из тех, которые предпочитал Дезмонд – водительское место было полностью автоматизированным, а разместиться можно было только на пассажирских, где два диванчика стояли лицом к лицу.
Впрочем, было не до споров, и Дезмонд догадавшись, что от него требуется, прошёл внутрь.
Аэций тут же отдал команду и флаер пошёл на взлёт.
- Был когда-нибудь на Нимее? – задал он почти риторический вопрос. Галактион не сомневался, что отпрыск дома Аркан должен хорошо знать столицу. Но Дезмонд покачал головой.
- Я учился здесь, недалеко. Но в городе почти не бывал.
Галактион посмотрел на него удивлённо.
- Ты много потерял, - искренне сказал он.
Дезмонд пожал плечами.
- Зато успел посетить куда более необычные места, - хмыкнул он.
- Застенки эцин, надо полагать, входят в их число.
- Эксклюзивный туристический маршрут, - подтвердил Дезмонд. – А тебе не зашло?
Аэций подавился дыханием. Прокашлялся. Выглянув в окно отметил, что они поднялись уже достаточно высоко, чтобы разговор нельзя было отследить с земли и достав из кармана самодельную глушилку разместил на выдвижном барном столике. Активировал.
Во взгляде Дезмонда появилось любопытство.
- Я знаю, что у тебя много вопросов, - без лишних прелюдий, но и без спешки произнёс он. – На многие из них я не могу ответить в доме, не обессудь.
В глазах Дезмонда на этих словах сверкнул напряжённый огонь.
- Ты служишь Владычице, но при этом намереваешься хранить от неё тайны?
- Ты уверен, что это главный вопрос, который ты хотел бы задать?
- Это вопрос, без ответа на который я не смогу тебе доверять.
Аэций едва заметно вздохнул и кивнул.
- Хорошо… Хотя я думаю, что ситуация, которая сложилась между мной и Владычицей, слишком сложна, чтобы объяснять её походя. Я не в коем случае не пытаюсь уйти от ответа, - добавил он, заметив, как помрачнело лицо собеседника. – Но не все обстоятельства опишешь в двух словах. Что я могу сказать точно, так это то, что не хочу гибели человечества. Даже гибели империи я не хочу. И в этом мы с ней союзники, потому что те, кто выйдут против нас, не задумываясь уничтожат нас всех.
- Кто они?
- Ещё один непростой вопрос.
Аэций помолчал. Взгляд его был устремлён вдаль, мимо Дезмонда, за стекло.
- Я знаю… помню… о них далеко не всё. Тот, кто ведёт их пришёл в этот мир много веков назад. Он был больно ранен хозяевами этого мира и с тех пор мечтает отомстить. А те, кто следуют за ним… вы называете их демонами.
Дезмонд издал не очень вежливый смешок, но Галактион перевёл на него взгляд и Дезмонд мгновенно умолк.
- Я не то чтобы ярый адепт науки, - протянул Аркан, - но сказки про демонов… сыграли слишком большую роль в моей судьбе… чтобы я поверил в них вот просто так.
Взгляд Аэция, к его недоумению, всё ещё оставался серьёзен.