- Ты говорил… - тихо произнёс Дезмонд не понимая, зачем этот разговор.
- Остался последний удар, - Аэций поднял взгляд от бокала и посмотрел на ученика. – Я только сейчас понял, куда. И только теперь знаю, где будут находиться Врата.
Дезмонд выжидающе молчал. Аэций встал и прошёлся по комнате – туда, обратно. Снова присел на диван.
- Я думал, дело в физике, - наконец растеряно сказал он. – Думал, дело в гравитации и притяжении миров. Думал, энергия, которую он высвобождает уничтожая планеты поможет ему создать разрыв. Но знаешь что? Теперь мне кажется, я был не прав.
Дезмонд продолжал молчать, и только чувствовал, как неуверенность в голосе учителя порождает в его собственном сердце холодный, парализующий страх. За последнее время он слишком привык считать, что Галактион знает всё.
Аэций чуть наклонился вперёд и полушёпотом произнёс:
- Дело в людях.
Он замолк, вглядываясь в глаза Дезмонда и ожидая реакции, но так и не дождавшись, продолжал:
- Дело в их желаниях. Чаяньях. Мечтах. Воля людей – вот сила, которая сдвинет миры и позволит ему открыть Врата. Поэтому он выбирает населённые миры. Мёртвые не дают ему почти ничего. Но прошлое… Остатки веры и желаний… Бывают даже у них.
- Я ничего не понимаю, - признался Дезмонд.
- Остался последний, самый мощный удар, - пояснил Аэций. – Это так глупо… Если бы я только с самого начала знал, что творится в Тёмных Домах…
- Аэций! – окликнул Дезмонд, потеряв терпение. – Ты можешь в конце концов сказать, что произойдёт?
- Сюда, - спокойно произнёс он и ткнул пальцем вниз, туда где под парящей в воздухе маиной Каранаса простирался древнейший из человеческих городов. – Если хочешь попрощаться с Нимеей – сделай это сейчас. Потому что скоро от неё не останется ничего.
Дезмонд молчал.
- Ты уверен? – после долгой паузы спросил он.
- Да, - коротко ответил Галактион.
- Мы примем бой.
- Примете, - подтвердил Галактион. – Даже отговаривать тебя не буду. Но вы не отстоите этот рубеж.
Дезмонд недовольно глядел на него. Сдаваться он не хотел – но по настроению Аэция видел, что сейчас его бесполезно в чём-либо убеждать.
- Что ты предлагаешь? – мрачно спросил он.
- То, чего Аврора всеми силами хотела избежать. Наш последний шанс – отправитсья туда, где он собирается открыть Проход. Встретить его там.
- И помешать, - закончил Дезмонд за него. Но Аэций почему-то молчал. – Что мне делать? – так и не дождавшись ответа спросил Дезмонд. – Ты хочешь, чтобы я сразу летел туда?
Аэций медленно покачал головой.
- Туда я отправлюсь сам, - серьёзно и тихо сказал он. – Тебя я прошу об одном: чтобы не случлось дальше – постарайся не умереть.
ГЛАВА 32. Надежда
Небо над Нимеей было чистым и прозрачным. Во дворе пели птицы, и тихонько шелестела золотая листва на деревьях, прикрывавших от солнца апартаменты Инэрис в Каранасе.
За долгое время это было первое утро, которое Инэрис встречала на планете - большая часть прошедших месяцев прошла в постоянных перелётах и метаниях с одного фронта на другой.
Гибель верфей Мело отвратительно сказалась на боеспособности других домов. Инэрис не могла понять, как случилось, что огромная Империя со всеми её армиями, флотами и Орденом позволила противнику вот так легко оторвать от себя самый жирный и сочный кусок. Она не могла понять этого ещё тогда, когда получила приказ от Авроры развернуть корабль и вместо поддержки погибающим планетам вернуться в зал Сената. Нет, она не могла понять этого ещё раньше – когда ждала и не получила приказа вступить в бой, а не дождавшись, вступила самовольно и дважды была близка к тому, чтобы победить. Если бы только не были бесконечными полчища кораблей противника, а их собственный флот не был разбит на группки, которые с таким трудом удавалось отрывать от собственных планетарных систем – Инэрис была уверена, что она бы победила.
Война оказалась совсем не такой, какой она хотела её увидеть, когда мечтала, глядя на звёзды.
Первым разочарованием стало то, что за всё прошедшее время ей лишь несколько раз удалось попасть в настоящий бой. Всё время она проводила, летая от одной системы к другой, пытаясь убедить мелкопоместных губернаторов и виконтов в том, что бесконечная оборона своего собственного мира не принесёт им победы в войне.
У Инэрис получалось, но на это уходило драгоценное время, а флот, которому по-прежнему не было имени, продолжал наносить удары то с одной стороны, то с другой.
Отвечать Инэрис не успевала. Даже стратегию ей приходилось разрабатывать по ночам, иногда - вдвоём с Авророй или даже Аэцием, которые тоже, казалось, не спали никогда.
Вторым разочарованием стало то, что флот противника вспарывал тело империи, как наточенный нож тушу свежеубитого кабана – легко и плавно, будто бы наслаждаясь каждым ударом. Целей его Инэрис понять не могла. Не могла понять их и Аврора. Зато Галактион всегда безошибочно называл, куда будет направлена следующая атака. Оставалось верить ему на слово, но и это не помогало – потому что сил, которые удавалось собрать, было слишком мало, чтобы успеть везде.
Мечтая о войне, Инэрис всегда представляла, как её блестящий под звёздным светом фрегат артиллерийскими залпами будет разметать в прах полчища врагов. Вместо этого она лишь наблюдала, стиснув зубы, как эти полчища разметают куцые стайки её союзников.
Третье разочарование Инэрис не касалось войны, но и оно не давало ей уснуть. С тех самых пор, как она впервые увидела корабль противника, с тех пор, как вернулась из экспедиции в сектор Галаки, Инэрис не получила ни одного письма.
Она продолжала отправлять Рейвену сообщения, всё более тревожные с каждым разом, потому что исчезновение его сейчас, когда никто уже не знал толком, кто жив, а кто мёртв, наводило на самые неприятные мысли.
Инэрис то и дело вспоминала, как в их последнем разговоре написала Рейвену, что им не о чем говорить. Теперь ей до безумия хотелось вернуть тот день, чтобы изменить свой ответ – но было поздно.
Сидя на постели в своих апартаментах в Каранасе, Инэрис устало смотрела на коммуникатор, который за эти месяцы разрывался звонками с любых номеров – но только не с номера, который она хотела увидеть больше всего.
Будто в ответ на её ожидания раздалась мелодия весеннего вальса, и на экране загорелся портрет Авроры.
- Да, - произнесла Инэрис, проведя пальцем по экрану.
- Галактион прибыл. Совещание через десять минут.
Инэрис кивнула в знак того, что услышала, и отключила связь. Провела руками по волосам, которые с каждым днём казались ей всё более несуразным излишеством и, потянувшись за заколкой, собрала их на затылке, а затем стала одеваться.
Коридоры резиденции были полны людей. Инэрис заметила это, потому что обычно в Каранас допускались только избранные, а эти стояли выше того, чтобы распускать сплетни в будуарах. Теперь со всех сторон в неё впивались иглы выжидающих взглядов.
Чего они ждали? Инэрис не могла понять. В этих взглядах не было надежды, скорее уж ожидание того, что она оступится, затаившееся на дне зрачков злорадство.
Оступиться Инэрис не могла. Этому её не учили. Она шла, не сбавляя скорости и делая вид, что не замечает никого вокруг, и так же спокойно, отдав честь гвардейцам, вошла в кабинет императрицы.
С тех пор, как Инэрис была здесь в прошлый раз, это место изменилось. Исчез огромный деревянный глобус, стоявший раньше в самом центре залы, а на его месте появился стол с галапроекторами, над которым светилась карта галактики. Пропали статуэтки из книжных шкафов, а сами книги теперь заменили россыпи инфокристаллов и рулоны с распечатками сводок с фронтов.
«Игры кончились», - поняла Инэрис, и от этого открытия ей стало не по себе.
Аврора стояла по другую сторону стола в своей обычной багряной мантии, но и её лицо претерпело те же изменения, что и кабинет – больше она не прятала жёсткого взгляда за напускной заботливостью. Глаза её, внезапно показавшиеся Инэрис бесцветными, смотрели цепко и пронзительно.