- Что? – спросила она с порога, с трудом заставляя себя остановиться и не врезаться в стол.
- Успокойся. Или нам не о чем говорить.
Инэрис скрипнула зубами.
- Я спокойна. Императрица.
- Хорошо. Закончен допрос пленного. Теперь мы уверены в том, с кем имеем дело.
- И?
- И мы не сможем противостоять им силой оружия.
- Не сможете? – Инэрис поняла, что кричит, но ей было уже плевать, - Конечно не сможете, вы же даже не пытаетесь! Два боя, Аврора, два боя - и в обоих мы почти выиграли! Если бы мы вообще пытались бороться, а не прятались, поджав хвост, как… Как Орден.
- Что?
Инэрис замолкла. Вся злость выветрилась в один миг.
- Орден предал нас. Как и Элеонор. Мело погибли. Всё, что у нас есть – это повстанцы на своих ржавых кораблях, Фэроу и мой фрегат. Может ты и права, Аврора. Мы проиграли. Даже не начав воевать.
- Вот как, - произнесла Аврора и несколько секунд молчала. – Это не важно. Главный бой будет не здесь. Главный бой будет тут, - Аврора указала пальцем в точку на карте, и в этом месте голограмма засветилась голубым огоньком. – Галактион должен прибыть туда к завтрашней ночи. А все оставшиеся силы должны будут удерживать орбиту пятой планеты, пока Аэций не даст сигнал, что всё закончилось.
- А Нимея?
- Нимея погибнет. Вариантов нет.
- Аврора… - Инэрис покачала головой. – Пусть флот выполняет этот приказ. Я останусь здесь. Я сама справлюсь…
- Нет.
- Аврора, это мой дом…
- Я понимаю.
Инэрис закрыла глаза.
- А если мы отобьём атаку к назначенному сроку?
Аврора молчала. За неё ответил Аэций.
- Вы можете попытаться.
- Мы попытаемся, - кивнула Инэрис. На вражду не осталось сил. – Я должна идти. Если таков приказ – он будет выполнен.
Она снова щёлкнула каблуками и вышла, а Аврора с Аэцием остались вдвоём.
Какое-то время в комнате царила тишина. С минуту Аврора смотрела на захлопнувшуюся за спиной воспитаницы дверь и мысленно прощалась с ней. Каков бы ни был исход этой битвы, Аврора почти не сомневалась, что не увидится с ней больше никогда.
Одно за другим в воспоминаниях всплывали видения самых обычных моментов, прожитых здесь, в этом дворце.
Двое девочек, навсегда изменившие обыденный быт замка, замершего в неподвижной вечности.
Инерис никогда не соблюдала ни правила, ни этикет. Она думала, что у неё получается соответствовать, но на самом деле Аврора часто слышала и топот детских ног по гравиевых дорожкам сада, и смех сестёр и их раздражённые голоса.
Инерис и Элеонор не ладили никогда – и в то же время Аврора видела, как крепко держит их невидимая сестринская связь. Сейчас Инерис было не до того, чтобы размышлять о потерях – когда нужно было действовать, она всегда делала это не размышляя. Осознание приходило потом, тягостное, но необратимое. И Аврора чувствовала, что когда битва закончится, поражением или победой – всё равно, Инерис осознает предательство сестры так же отчётливо, как и она сама.
Коротко и тихо вздохнув, Аврора заставила себя отвернуться от двери и подошла к окну. Окинула прощальным взглядом сад. Деревья сохли и ломались под порывами ветра, их высаживали опять. Как бы ни старалась Аврора сохранить последние воспоминания о своей молодости, в этом месте не осталось почти ничего, что хранило бы память о тех временах, когда по этим алеям ступали ноги её отца. Когда они с Аэцием прогуливались здесь вдвоём и Аврора беззаветно верила тому, что собирался её обмануть. Она прятала эти воспоминания в потайной комнатке своего сердца, но избавиться от них не хотела и не могла. Иногда ей казалось, что это – последнее живое, что ещё осталось в ней. И как бы болезненно ни было отпирать эту дверь, она каждый раз заботилась о том, чтобы из её самой тайной сокровищницы не исезло ничего.
Сирень сменили липы и берега пруда, спрятанного за деревьями, окрасились алыми всполохами кленовых звёзд. Паром, на котором они с Аэцием стояли когда-то давно, сгнил и превратился в тину много десятков лет назад. Но глядя из окна она всё ещё видела те мгновения и те места, которые состарились слишком сильно, чтобы существовать.
«Видела», - повторила она про себя. «И не увижу больше никогда».
- Ты тоже иди, - сказала Аврора тихо, - если ты остановишь его… Хотя бы так… Это уже будет всё, о чём сейчас можно мечтать.
Галактион кивнул.
- А ты?
Авора молчала. Стояла неподвижно, глядя на сад, и очень надеялась, что за огненными кудрями пышных рыжих волос Аэций не разглядит выражения её лица.
Этой ночью она видела сон. Ещё один в черед бесконечных видений, пугавших её и предвещавших конец всему, чем она жила. Ещё один – и в то же время другой.
В этом сне не было языком пламени, объявших город – и всё же перед ней плесали обжигающие языки огня.
- Это конец, - говорил её огонь.
И Аврора, не веря своим глазам, видела, как проступает из пламени женское лицо. Она тратила драгоценные секунды пытаясь понять, кто взирает на неё из огня, коралые губы шевелились, но Аврора не слышала слов за шумом крови в висках. И потом, наконец понимала, где уже видела это лицо. Там, на фресках, в забытом и заброшенном подземном храме, где ответом на все её мольбы оставалась тишина.
- Нет… - шептала Аврора. – Нет, что я сделала не так?
И пламя, плясавшее перед ней, затихало, скованное льдом. Кораловые губы и мягкие персиковые щёки таяли, плыли, и сквозь лёд проступало другое лицо, с высокими скулами, обрамлённое едва видимым флёром длинных чёрных волос, на восточный манер собранных в низкий хвост.
- Ты должна была уступить.
Аврора молчала, не зная что сказать.
- Должна была освободить дорогу той, что идёт за тобой.
- Я сделала всё, что могла! – теряя терпение, кричала Аврора в ответ. Стены дворца исчезали, и она понимала, что стоит на бесконечной равнине, скованной льдом. Нет, не ровнине. Там, вдалеке, со всех сторон проступали стены небоскрёбов и покрытых льдом изысканных дворцов.
- Я сделала всё, что могла… - шёпотом повторяла она. – Империя – это я.
- Значит, империя умрёт вместе с тобой.
Кому принадлежит третий голос, Аврора разобрать уже не могла.
Качнув головой Аврора прогнала навязчивые образы и пришедший вместе с ними липкий страх. Изогнула губы в напряжённой и горькой улыбке.
- А я... Это мой дом, Аэций. Я здесь родилась. И умру вместе с ним.
- Это твой выбор?
- Да. Каждый волен сам выбирать свою смерть.
Аэций улыбнулся одними уголками губ и шагнул к Авроре.
- Тогда… Может… Мы перестанем искать друг в друге врагов? Хотя бы теперь?
Аврора легко и грустно улыбнулась в ответ. Кивнула и тоже шагнула вперёд. На секунду губы их соприкоснулись, а затем Галактион опустил пальцы на шею Авроры и с силой надавил, перекрывая артерию. Аврора дёрнулась, пытаясь вырваться, но лишь осела бессильно в его объятья.
- Ты никогда не верила, что у кого-то есть право выбирать, - произнёс Галактион, удерживая обмякшее тело в руках. Затем вскинул Аврору на плечо и двинулся к выходу.
ГЛАВА 33. Камни
Анрэй положил трубку и повернул голову в сторону двери.
Луана сидела в своей комнате неподвижно и смотрела перед собой – даже не в окно, просто на стену. Раньше там висел портер герцога Аркан, который Луана вечно таскала с собой. Когда Луана стала «подвисать», глядя на него, и засиживаться часами вот так, Анрэй снял портрет и спрятал в чехол в грузовом отсеке яхты. Он думал - это поможет, но не изменилось ничего – Луана всё так же сидела целыми днями, глядя перед собой.
Когда началась война она, кажется, тронулась умом. Иного объяснения происходящему Анрэй найти не мог. Дом Мело стал первой целью атаки, потому что противник хотел лишить империю возможности пополнять запас кораблей. Это была лишь часть огромной шахматной партии, которую разворачивал Лишённый Имени, и в которой Империи нечего было ему противопоставить.
Аврора избегала прямых столкновений, закрывала глаза на то, что её люди разбегаются как тараканы. Анрэй не понимал, чего ожидала Инэрис, бросая этот последний, панический зов. Империя проиграла. Даже если бы Орден решил теперь вступить в бой, Анрэй не был уверен, что стал бы выполнять приказ. Впрочем, Орден на то и был Орденом, чтобы рассуждать здраво даже в эпоху Армагеддона, когда в буквальном смысле горела под ногами земля.