Никогда она не думала, что так любила Нимею. Никогда не думала, что мысль о том, что столицы больше нет, ударит её коленом под дых, выбивая из лёгких воздух.
Она развернулась и ушла, чтобы попытаться уснуть, но, даже вколов себе снотворное, так и не смогла отключиться. Просто лежала, глядя в потолок, и смотрела своё собственное, никому больше невидимое кино.
От картин гибели Нимеи мысли то и дело перебегали к Ордену. К попыткам понять, ради чего она пять лет прожила в изоляции, терпела боль, а затем презрение. Она могла простить Ордену всё – коррупцию, нечистоплотность в методах, скрытность и недоверие. Всё это были лишь кирпичики, служившие, как казалось ей, великой цели – защите жизни.
Цели больше не было. И если не было того общего блага, ради которого Орден позволял себе вмешиваться в память других людей, убивать своих учеников и тех, кто стоял у него на пути… Тогда ради чего было всё это? Инэрис не могла ответить. Она всё равно не хотела признавать, что Рейвен и подобные ему были правы – из простого упрямства и нежелания отступать.
Она сжала зубы, выгоняя из сознания ненужные мысли, и села на кровати. Потянулась к коммуникатору, собираясь вызвать Аврору, но не успела.
Со стороны двери раздался стук, и Инэрис, торопливо пригладив волосы, приказала:
- Войдите.
- Капитан…
Инэрис кивнула и встала.
- Я вас слушаю.
- Перегруппировка закончена. Экипаж Генс Ларты удалось укомплектовать на шестьдесят процентов. Левый борт по-прежнему в починке, но правым мы можем стрелять. Вам придётся иметь это в виду, когда вы вернётесь на мостик – нас слегка кренит набок при резких манёврах.
- Слегка? – Инэрис не сдержалась и хохотнула. Взяла из рук Каллена графики и оценила ситуацию сама. – Нас закрутит - как лодку с одним веслом при любом неверном движении. Но спасибо, что сказали. Я буду иметь в виду. Что со вторым кораблём?
- Я… выбрал Солнечный Бриз.
Каллен замолк, не зная, как продолжить. Инэрис какое-то время изучала графики, а затем подняла на него взгляд.
- Фэроу? – спросила она, и Каллен вздрогнул.
***
С того момента, как пришёл последний приказ конклава, Каллен не находил себе места. Поначалу было сравнительно легко, потому что бой, перетекавший в бесконечность, не давал возможности думать о чём-то, кроме несущихся со всех сторон снарядов противника и мелькающих на экране точек сражающихся кораблей.
И всё-таки где-то на краю сознания билось ощущение неправильности всего происходящего. Теперь, когда появилось время для размышлений, Каллен понял, что это чувство преследовало его уже давно – с тех пор, как он был назначен на Генс Ларту. А может, оно появилось ещё раньше – когда он только получил звание мастера.
Первым, что он увидел, прибыв на Генс Ларту, был силуэт капитана – слишком хрупкий для военного, натянутый, как струна, и необыкновенно изящный в офицерском мундире. Но не эта хрупкость и не это изящество поразили Каллена. Когда Инэрис обернулась, его будто молнией пронзило понимание того, что он уже видел это лицо – много раз, во сне и в предрассветных грёзах.
Этому внезапному пониманию не было объяснения, как ни старался Каллен разобраться в его сути. Всегда, когда он пытался представить о том, каким будет человек, которому он сможет посвятить свою жизнь, он видел это лицо – и вот теперь обладательница этого лица стояла перед ним. Живая, созданная из плоти и крови, и в то же время будто выточенная изо льда. А ему, Каллену Фэроу, в самом деле предстояло служить – только не ей, а Ордену, которому он так поспешно отдал свою жизнь. Конклаву, который приказал доносить о каждом шаге Инэрис Магдаро.
Вот тогда-то и ощутил он впервые это чувство неправильности, раздвоенности и непонимания того, что нужно делать, от попыток разобраться, от которых нестерпимо ныл затылок, и кровь стучала в висках. До тех пор в жизни Каллена всё было просто и ясно. Всегда он знал, что правильно, и поступал только в соответствии с этим «правильно». Правильным было служить семье, Империи и Ордену. Семья и Империя всегда требовали от него одного и того же, и точь-в-точь соответствовали его представлениям о правильном приказы Ордена. Если же что-то казалось не совсем верным – следовало лишь обратиться к Книге Звёзд, содержавшей ответ на любую дилемму.
Каллен боялся узнать, что говорится об Инэрис в Книге Звёзд, потому что догадывался, что служение Ордену всё же стоит в иерархии любого адепта выше, чем служение собственным туманным видениям. Он не хотел заранее думать о том, кому на самом деле станет служить, если ему придётся выбирать. Инэрис никогда не запрещала ему отправлять отчёты Ордену. Каллен даже показывал их ей, и Инэрис лишь кивала, из чего сам Каллен делал вывод, что Инэрис отлично соотносит степень доверия своему помощнику с доверием Ордену и никогда не поставит его перед выбором. За это он любил Инэрис ещё больше, потому что Инэрис внезапно для него самого оказалась воплощением Ордена, воплощением разума, гордости и чести. И, стоя на мостике за её спиной, Каллен с трудом сдерживал улыбку от осознания того, что ему так повезло.
Когда прошли слухи о том, что Орден не будет участвовать в войне, Каллен решил для себя, что отсутствие приказа наступать не есть приказ отступать. А значит, Орден не имел ничего против инициативы, которой и занималась Инэрис с самого начала войны.
Каллен даже поражался порой этой инициативе, потому что сам он предпочитал следовать приказам. Когда их не было, он терял ориентацию и чувствовал себя неуверенно. Инэрис же проламывала любые препятствия безо всякого приказа, но при этом всегда следовала Книге Звёзд и умела объяснить свой поступок её катранами.
В тот момент, когда пришёл приказ из Ордена, Каллен понял, что гром грянул. Ему всё-таки нужно было выбирать. Выбирать - что правильнее и кому он должен служить. Он вздохнул с облегчением, когда Инэрис выбрала за него, молниеносно отдав приказ, не допускающий возражений. Дилемма была снята, и Каллен чувствовал толику удовлетворения от того, что всё сложилось именно так – потому что теперь он понимал, что только Инэрис и хотел бы служить.
Но странное чувство никуда не делось. Что-то было неправильно в происходящем, он только никак не мог отвлечься от боя и понять - что.
Когда Инэрис произнесла, обращаясь к главе эскадрильи Терс Мадо: «Отступайте, Аркан», - Каллена будто прошило молнией насквозь.
Уже нагнав Инэрис в коридоре, он спросил:
- Вы назвали его Аркан, капитан?
- Да, - Инэрис устало потёрла лоб.
- Вы знаете, кто этот Волк?
Инэрис с удивлением посмотрела на него.
- Вся Империя это знает, Фэроу. На каком свете вы живёте? Это Дезмонд Аркан.
Каллен стоял, не в силах двинуться с места. Медленно проплывали перед его мысленным взором сожженные базы повстанцев. Голос Волка, который он много раз слышал в рубке. И лицо Дезмонда Аркан – когда ему было шесть, когда ему было двенадцать, когда ему было шестнадцать… Когда они вместе прибыли в Академию и когда принимали присягу… И когда Дезмонд предлагал ему бежать из Ордена, а Каллен отказался… Впервые за прошедшие семь лет он понял вдруг, что вовсе не сам пришёл в Орден. Осознание это смешивалось с событиями последних часов, и Каллен покачнулся, в последний момент успев схватиться за переборку.
- Фэроу? Что с вами?
Он тут же ощутил руку Инэрис, поддерживающую его за плечо, и все мысли смыло прохладной водой.
- Всё хорошо.
- Я надеюсь. Потому что мне нужно обсудить с кем-то, как мы перегруппируем солдат.
- Конечно.
- Может, вам нужно время, чтобы прийти в себя?
- Нет, капитан. Пойдёмте. Закончим с делами.
Как будто с делами можно было закончить… И снова закрутились невнятной чередой лица выживших и убитых, номера истребителей, сводки потерь.
Больше не было той ясности, которую он ощущал всегда. Каллен не знал, что делать, и от этого горло ему перехватывала удушающая паника. Только разобравшись с экипажем, он ввалился к себе в комнату и, не глядя рванув на себя ящик письменного стола, достал оттуда шприц с успокоительным. Поднёс к шее. Замешкался на секунду и сделал укол.